– Эй! – крикнул Сойер, когда меня прижало к груди фейри.
Нос премьер-министра коснулся моих волос и жадно вдохнул мой запах. Фейри слегка застонал, словно перевозбудившийся старик.
Прежде чем я успела осознать происходящее, меня дернули назад. Сойер прижал меня к себе.
– Что, блин, это сейчас было?! – закричал он, и гости вокруг застыли с шампанским в руках.
Альфа с упреком уставился на премьер-министра. Глаза фейри мерцали, меняя цвет от мятно-белого до черного.
– Мне что-то нехорошо. Не возражаете, если я прилягу? – спросил Локк низким голосом, от которого у меня мурашки побежали по коже.
– Конечно, – сказала миссис Хадсон, гостеприимная, как всегда.
Она проводила его на нижнюю палубу, бросая в мою сторону обеспокоенные взгляды.
Когда фейри оказался вне зоны слышимости, отец Сойера цокнул языком.
– Приношу свои извинения, Деми. Премьер-министр Локк известен своей страстью к красивым молодым девушкам, но это было явно неуместно. Ты в порядке?
Я не осознавала, что мои руки трясутся, пока не посмотрела на них. Я все еще прижималась к груди Сойера и тяжело дышала.
Когда меня касались против моей воли, меня это очень нервировало. Мне требовалось собраться с мыслями. Я кивнула.
– Он просто застал меня врасплох. Извините, я отойду ненадолго.
Я высвободилась из хватки Сойера и, слабо улыбнувшись его отцу, ушла от шума, света и толпы. Прильнувший ко мне и нюхающий меня старик – худший мой кошмар. В тот момент я онемела. Уроки самообороны вылетели у меня из головы и я… замерла. Теперь, когда я могла как следует обдумать случившееся, меня это взбесило. Да как он, черт возьми, посмел! И зачем он это сделал? На глазах у множества свидетелей, на празднике у дипломата? Мама говорила, что между фейри, волками и ведьмами царило очень хрупкое перемирие. Малейшая ошибка с любой стороны могла нарушить его, и тогда мы снова окажемся в темных веках. Мама говорила, что равновесие между нашими народами походило на вечный танец. Вампиры, тролли и темные фейри тоже объединились в альянс, и единственным, что удерживало их вместе, был факт, что если бы кто-то из них разорвал союз и присоединился к другой стороне, равновесие бы нарушилось и началась война, в которой преимущество имелось бы только у одной из сторон.
Я вцепилась в борт. Порывы холодного ветра хлестали в лицо.
Может, я чересчур остро среагировала… Отец Сойера сказал, что фейри известны своим влечением к женщинам. Может, это такой обычай…
Но как насчет электричества, проскочившего между нашими руками? Что это было?
– Он сделал тебе больно? – раздался позади рычащий, почти нечеловеческий голос.
Я развернулась и увидела Сойера с желтыми глазами и клочками шерсти на шее. Сглотнув, я покачала головой.
– Просто напугал.
Он нахмурился. Его глаза стали оттенка лавы без намека на прежнюю синеву. Им сейчас явно руководил волк.
– Что он прошептал тебе?
Его голос меня напугал: я никогда не слышала, чтобы он так разговаривал. Мне показалось, что я говорила с медведем. Я покачала головой.
– Ничего… просто понюхал меня и застонал.
Клыки Сойера удлинились, прижимаясь к его нижней губе.
– Я убью этого ублюдка.
Вот черт.
Я протянула руки и схватила его за лацканы пиджака.
– Все хорошо, я в полном порядке!
Корабль внезапно остановился, и я нахмурилась. Сойер сжал мне запястье рукой, уже обросшей когтями.
– Мы уходим. Юджин сейчас спускает шлюпку.
Я удивленно распахнула глаза.
– Нет. Боже, Сойер, я в порядке! Нам не нужно…
– Я не в порядке, – он так сильно сжал зубы, что чуть не сломал их. – Если мы останемся, я превращусь и вырву премьер-министру горло.
Ничего себе.
– Ладно… в смысле, когда ты так об этом говоришь… Наверное, и правда лучше уйти.
Он судорожно вздохнул. Я взяла его за руку, и мы прошли к корме корабля.
– Но день рождения твоего отца…
– Он понимает, – прорычал Сойер.
Мы начали спускаться по лестнице в шлюпку, где ждал Юджин.
– Увези нас нахрен отсюда, – приказал Сойер.
Юджин посмотрел на меня с беспокойством, но кивнул.
Когда мы оказались примерно в пятидесяти метрах от корабля, он тронулся и уплыл прочь. На горизонте садилось солнце.
Сойер держал меня за руку, сжимая ее почти до боли крепко, но, кажется, даже не осознавал этого. Он словно боялся меня отпустить, и меня невероятно трогало, что случившееся его так задело.
– Сойер? – позвала я, и он посмотрел на меня. Глаза его все еще были оранжевыми. – Я в порядке, – повторила я.
Он напряженно выдохнул и наклонился вперед, коснувшись своим лбом моего. Цвет его глаз постепенно вернулся к синему.
– Деми, я никогда не позволю кому-то причинить тебе боль. Никогда.
В горле у меня пересохло. Я ему верила.
Можно ли влюбиться в того, с кем еще даже не целовалась? Но я влюблялась в Сойера Хадсона все сильнее.
Но взаимно ли это? Или я приносила ему слишком много проблем?
Когда наш лимузин остановился перед жилым корпусом, Сойер уже полностью вернулся к своей человеческой сущности. Всю поездку он молчал. Я так привыкла к тишине, что чуть не подпрыгнула, когда он заговорил:
– Тебе трудно сдерживать свою волчицу?
Так, похоже, мы все-таки собирались поговорить наконец о моей небольшой проблеме с трансформацией.
Я хмыкнула.
– Я сдерживала ее больше двадцати лет. Могу подождать и еще немного.
Он нахмурился.
– Сегодня полнолуние. Весь колледж участвует в беге со стаей.
Ох… так вот почему он об этом вспомнил. Отлично.
Я пожала плечами.
– Скажу, что заболела.
Он закусил губу.
– Ты никогда не участвовала в беге со стаей в полнолуние. Коллективная магия, которую мы используем при превращении, слишком сильна… ты не сможешь ей сопротивляться.
– О… ну…
– У меня есть идея, – он стал водить пальцем по центру моей ладони. – Ты превратишься в своей спальне заранее, и я приду проводить твою волчицу к месту забега, пока твоя… другая форма останется в спальне.
Я невольно улыбнулась.
– И тогда я смогу пробежаться с тобой? Со всеми?
Он кивнул, глядя на меня с надеждой.
– Если не возникнет проблем…
