Сойер громко и нецензурно выругался, заставив врачей вздрогнуть.
Затем доктор осмотрел мой окровавленный локоть.
– Здесь нужно наложить швы.
Женщина нахмурилась.
– Почему она не исцеляется?
Рычание Сойера превратилось в скулеж.
– Где ведьма? – крикнул он в коридор. – Снимите уже с нее эти чертовы кандалы!
Голос Юджина ответил:
– Она в пути.
Врачи переглянулись, и Сойер тяжело сглотнул.
– Ее кандалы… фактически делают ее человеком. С ними она не может исцеляться.
В его голосе было столько душераздирающей вины, что мои глаза наполнились слезами. Я протянула к нему руку, но он стоял лицом к стене, опустив голову, словно не мог даже посмотреть на меня в этот момент.
Женщина подняла брови, но ничего не сказала. Мужчина же оглядел обнаженную спину Сойера.
– Позволь осмотреть эту нехорошую рану на боку.
– Я в порядке, – прорычал Сойер, повернувшись к нам. – Сначала Деми.
Доктор покачал головой.
– Я имею в виду твои ребра, Сойер. Вервольфы не имеют иммунитета к инфекции, и мой долг по отношению к семье аль…
– Твой долг – следовать моим приказам!
Сойер выглядел так, будто готов был убивать. Мне очень хотелось спать – веки казались ужасно тяжелыми.
– Помогите. Сначала. Деми. Она моя семья.
«Она моя семья».
Невозможно было вообразить три более сильных слова. Я засомневалась, не послышалось ли мне.
Доктор вздохнул и нервно потер шею ладонью.
– Мне нужно сделать томографию. И посмотреть на рентгене ее ребра и позвоночник, – велел он. Женщина занесла его слова в планшет. – Даже если мы вернем ей способность исцеляться, кости могут срастись неправильно, и останется хроническая травма.
О боже.
Я попыталась сосредоточиться на его словах, но комната вокруг меня закружилась, и меня затошнило.
– Меня тошнит, – сказала я им.
Они переглянулись.
– Возможно, кровоизлияние в мозг. Распорядитесь, чтобы томографию провели как можно скорее. И где эта ведьма? Нам нужно снять с нее кандалы, пока повреждения не стали перманентными, – гаркнул доктор на ассистентку и на Сойера.
Сойер упал на колени, наклонившись надо мной. Его лицо выражало абсолютное несчастье.
– Деми? – прошептал он хрипло. Голос его был искажен эмоциями.
– Хм-м?
Я попыталась сфокусироваться, чтобы не засыпать, но все вокруг было слишком ярким. Слишком громким. Слишком тяжелым.
Наклонившись к моему уху, он прошептал:
– Я тебя не заслуживаю, – его дыхание коснулось моей кожи. – Но не смогу без тебя жить… если, конечно, ты меня примешь.
Мой мозг работал слишком медленно, чтобы полностью осознать эти слова. Все казалось таким тяжелым, вязким, громким и болезненным.
Неужели Сойер только что… Я не могла больше думать об этом – и тонула в черной воде. Меня поглотила темнота.
Когда пришла в себя, почувствовала под щекой что-то теплое. Потом – чью-то вздымающуюся и опадающую грудь. Приоткрыв глаза, огляделась в лучах солнца. На меня смотрели два горящих синих глаза.
– Как ты себя чувствуешь?
Сойер крепче обвил меня руками, словно боялся, что я убегу.
Я сделала глубокий вдох и не почувствовала боли. Мой взгляд упал на запястья – никаких кандалов.
Ох, слава богу. Волчица оживилась при мысли о свободе.
– Я в порядке.
Я попыталась сесть – с секунду Сойер держал меня, будто не хотел отпускать, но затем все-таки отпустил. Я села.
Мы молчали, глядя друг на друга и не зная, что сказать. Я заметила повязку у него на ребрах.
– Ты в порядке?
Он покачал головой.
– Мой волк. Я… когда я услышал, что тебя похитили Итаки… – он вздохнул, проведя ладонями по лицу. – Я должен кое-что тебе сказать, Деми.
Мое сердце забилось чаще. Я уже успела забыть, что он обещал ответы, обещал рассказать все, что обо мне знает и что скрывал. Мы должны были отправиться на романтический ужин, где он обещал что-нибудь мне приготовить. Сейдж хотела устроить сюрприз. Все пошло совершенно не по плану. Я даже не знала, какой сейчас день. Мне явно провели операцию, потому что правая нога была зафиксирована медицинским сапогом
[4].
– Они называли меня «демоницей», – я нахмурилась. – Итаки то есть.
Он кивнул.
– Они считают вервольфов с подобной трансформацией демонами. Якобы раскол души порождает на свет нечто слишком темное, чтобы позволить ему жить.
В горле мигом пересохло: я вспомнила об изнасиловании. Неужели именно тогда это случилось? Я отключилась, а когда пришла в себя…
Помню, как у меня отвисла челюсть. Вампиры, которые на меня напали, были мертвы… Все решили, что их растерзал волк или медведь, но что если… это была я? Если волчица отделилась тогда, чтобы меня защитить? Возможно ли это вообще, учитывая кандалы?
Я была так потрясена этой мыслью, что успела забыть о присутствии Сойера.
– Итаки – монстры. Они торгуют органами, ловят и пытают животных ради их жизненной силы и продают все Данаи.
Я нахмурилась.
– Данаи?
Он кивнул.
– Группировка по-настоящему злых ведьм, которые живут в Диких землях.
Мое лицо озарилось пониманием: Рейвен иногда говорила о них, но никогда не называла по имени – всякий раз она, как какой-нибудь персонаж из книг про Гарри Поттера, говорила «безымянные».
Он замолчал и дотронулся до моей щеки.
– Из-за чего твоя душа раскололась?
Я застыла, тяжело сглотнув. Наверное, стоило сказать ему, особенно если мы собирались когда-нибудь перевести отношения на более глубокий уровень: я понятия не имела, как могу отреагировать на секс после того случая. Я резко выдохнула и…
Кто-то постучал в дверь.
– Сойер!
Это была его мать. Я распахнула глаза, осознав вдруг, что мы лежим в одной кровати, а на нем нет рубашки.
«Неловко…»
– Открой дверь, сынок! – прорычал его отец.
– Черт, – прошипела я.
Затем, поморщившись, наступила на пострадавшую ногу. Моя лодыжка пульсировала болью. Сойер обеспокоенно на меня взглянул.
