– Эй, не спеши. Может, примешь пока расслабляющий душ, а я их спроважу? Потом мы могли бы позавтракать и еще немного поговорить.
Я кивнула. Стук стал громче.
– Сойер Джеймс Хадсон! – взревела его мать. – Ты что, сражался с Итаки ночью?! Сейчас же открывай!
Он застонал и встал, глядя на меня.
– Не волнуйся, они знают о твоем присутствии. Ничего страшного тут нет – они уже знают, что я к тебе чувствую.
«Знают, что я к тебе чувствую»?
Я кивнула и направилась в ванную, закрыв дверь за собой и прислонившись к ней затылком. До меня доносились приглушенные крики и голос его отца.
– Я уезжал из города всего на один день, и ты успел убить лидера Итаки?!
– Он похитил Деми и собирался освежевать ее живьем, – прорычал Сойер.
– О боже, – его мать ахнула. – Зачем… зачем им Деми?
Молчание.
– Она упала с горы и случайно попала к ним. Кто знает. Итаки – больные психи. Они готовы на все, лишь бы Данаи что-нибудь у них купили.
Ох. На секунду я и забыла, что он не сказал родителям о моей… проблеме. Не желая больше слушать этот разговор, я включила воду.
Взглянув на стойку раковины, я широко улыбнулась, увидев там новую зубную щетку, цветочный девчачий шампунь с запахом кокоса и кондиционер для волос. Рядом лежала стопка чистой, новой одежды. Сойер все предусмотрел.
Я сняла с себя свою окровавленную, грязную одежду, помедлив только, когда вспомнила о больной лодыжке.
Уф-ф.
Медленно отклеив застежки на липучках, я вытащила из сапога синюю от гематомы и опухшую ногу и похромала в душ, стараясь не наступать на исцеляющуюся лодыжку. Когда я посмотрела на свое покрытое кровью и синяками обнаженное тело, то чуть не расплакалась.
«Вот же блин».
Это было так страшно. Я чуть не умерла. Я очень старалась не думать о падении с этой проклятой горы, о том, как Уолш бежал за мной, и о милом Паладине, который пытался мне помочь, пока Итаки его не убили. Встряхнув головой, начала намыливаться, наблюдая, как с меня стекает красновато-коричневая вода. Хотелось остаться в душе навсегда, чтобы не говорить Сойеру об изнасиловании, но пришло время снять этот камень с душ. Ведь я серьезно намеревалась быть с ним.
Я быстро почистила зубы, натянула новую одежду, включая медицинский сапог, и высушила полотенцем длинные светлые волосы. Потом вышла из ванной – и замерла на пороге.
– Сойер, ты уверен? Если мы завершим отбор, а она окажется не «той самой»…
– Она та самая, – прорычал он.
У меня все внутри перевернулось. Губы сложились в широкую улыбку. Мне захотелось выбежать и броситься ему в объятия, но я же подслушивала, так что осталась на месте.
– Мередит – надежный выбор, – сказала его мать, и моя улыбка увяла.
– Я не люблю Мередит.
Мать тяжело вздохнула, раздумывая над словами сына.
– Тебе и не нужно любить их, сынок. Будущее нашей семьи зависит от твоего решения…
– Тебе лучше уйти, мама. Я сделал свой выбор. Это Деми. С самого начала это была она.
Ого.
Этот разговор совершенно меня запутал, но мне было плевать. Единственное, что имело значение, – та часть, где Сойер сказал, что выбрал именно меня.
– Что ж, если ты уверен, я объявлю о досрочном завершении отбора в ближайшие дни, – голос его матери звучал грустно.
– Спасибо, – сказал Сойер раздраженно.
Последовал цокот каблуков по коридору, а затем дверь в комнату закрылась.
– Можешь выходить, – сказал Сойер, и я вздрогнула.
Откуда он знал, что я здесь? Оставалось надеяться, что его мама не была так восприимчива.
Я осторожно выступила из тени, хромая, и Сойер оглядел меня с ног до головы. В его взгляде не было обычного голодного желания, только беспокойство о моих ранах. Он кивнул в сторону двери.
– Ты все слышала?
Я пожала плечами.
– Ничего важного… только ту часть, где ты сказал, что выбираешь меня.
Он улыбнулся, шагнув ко мне, и судорожно выдохнул.
– С того самого момента, как тебя увидел… знал, что ты моя.
Время остановилось. Я перестала дышать, и мое сердце, кажется, замерло. Кажется, я и вовсе умерла на минуту. Это не походило на слова собственника – он просто констатировал факт.
Тот факт, что мы созданы друг для друга.
Я тяжело сглотнула, и он сделал ко мне еще шаг.
– Точнее, мой волк знал. Я не хотел тебя пугать, и не знаю, чувствуешь ли ты то же самое, раз вы с волчицей существуете раздельно… – он изменился в лице. – Если подумать, то я, наверное, пугаю тебя прямо сейчас, – он нервно провел ладонью по волосам. – Я, эм… не знаю, Деми, просто… хочу сказать, что…
Я прервала его поцелуем, прильнув к нему вплотную. В награду получила тихий стон. Его пальцы нежно легли мне на затылок. Я приоткрыла губы, и наши языки коснулись друг друга. Сойер думал, что мы с волчицей существуем отдельно друг от друга, и в каком-то смысле так и есть, но я чувствовала то же самое с первого же дня нашего знакомства – просто не хотела это признавать.
Мой инстинкт самосохранения – или как там он называется – заставлял меня опасаться боли. Но зная, что эти чувства взаимны, я сама разрушила стены, которые вокруг себя возводила.
Его рука погладила меня по футболке, и я в ответ погладила его по спине, отчего он застыл. Отстранившись, он серьезно посмотрел на меня. Я нахмурилась.
– Что случилось? Я сделала больно? – спросила я.
Он покачал головой.
– Нет, я… нам нужно поговорить кое о чем. Давай присядем?
Он отошел, забирая с собой жар своего тела, и я нахмурилась.
Черт. Разговоры – это последнее, чего я ожидала, после того как он фактически признался мне в любви.
Я села на диван рядом с ним, и он повернулся, поджав губы. Он выглядел ужасно уязвимым: о чем бы он ни собирался сказать, это явно было очень серьезно. Но я знала, что не стану его осуждать: видит бог, и у меня есть проблемы.
– Даже не знаю, как сказать… Я хранил это в секрете так долго, что едва могу подобрать слова.
Так… а вот это прозвучало пугающе.
– Просто скажи мне.
Я успела вообразить худшее. «У него уже есть девушка и ребенок от нее. Он не может жениться на мне из-за того, кто я. Да скажи ты уже!» Мне хотелось встряхнуть его, но ему явно требовалось время, чтобы собраться с мыслями.
– На моей семье… лежит проклятие, – выдохнул он.
Я нахмурилась. Это не то, чего я ожидала.
