– Черт, я слишком далеко зашел? Извини, я…
Мои глаза наполнились слезами. Я натянула футболку и закрыла лицо руками. После насильственной потери девственности я спала только с одним парнем – с фейри Исааком, и это было ужасно неловко. Я так хотела доказать себе, что даже после изнасилования могу заниматься сексом, как нормальные люди, но в итоге просто лежала и молилась, чтобы все поскорее закончилось. Так и вышло.
– Не люблю, когда меня держат, – пробормотала я, все еще закрывая лицо.
Он мягко убрал руки от моего лица. Передо мной оказались его желтые глаза.
– Кто-то сделал тебе больно, Деми? – в его голосе снова слышалось звериное рычание.
Я сглотнула, тяжело вздохнув.
– Теперь моя очередь кое-что тебе рассказать.
Я отняла руки от лица и похлопала по кровати, приглашая его сесть рядом. Он послушался, напряженный каждой клеточкой своего тела.
– Ты можешь рассказать мне все. Но сначала скажи, ты в порядке? Я сделал тебе больно?
Тот факт, что он вел себя так мило, заставил меня расплакаться сильнее.
– Я в порядке, ты не виноват. Просто… старая травма дала о себе знать.
Он молчал и сидел неподвижно с нечитаемым выражением лица. Желтые глаза украдкой смотрели на меня из-под ресниц. Слова вертелись на самом кончике языка, но сперва мне требовалось собраться с духом. Так что я сидела и очень старалась не думать о той ночи.
Кроме Рейвен и моих родителей, об этом больше никто не знал. По моей просьбе мы старались не говорить о случившемся, а жить дальше. Иногда старые раны успешно заживают со временем, а иногда они восстают из мертвых, как зомби.
Наконец, когда больше не могла этого вынести, я заговорила:
– Когда мне было пятнадцать, я пошла на вечеринку в Городе вампиров…
Он поднял брови, как будто это невозможно, и я кивнула.
– Мы с Рейвен, моей лучшей подругой, поехали туда с одной девчонкой-вампиршей из Дельфи и заглянули на вечеринку, где тусовались парни постарше.
Он весь напрягся.
– Что случилось? – прорычал он, но я знала, что его злость направлена не на меня, а на то, что, как он догадывался, я скажу в следующую секунду.
– Меня изнасиловали четыре вампира и оставили умирать…
Я не успела даже договорить, а на его одежде уже затрещали швы. Сойер превратился в волка, порвав свою одежду в лоскуты. Огромный серый волк приземлился на четыре лапы и посмотрел на меня с искренней болью в желтых глазах. По лицу у меня текли слезы. Волк положил передние лапы мне на плечи и уткнулся носом мне в шею. Мягкое собачье объятие.
Я всхлипнула и обвила волка руками, прижимая к себе.
– Наверное, тогда моя душа и раскололась. Кандалы делали меня человеком, так что я не могла дать отпор самостоятельно, – я попыталась ровно дышать, чтобы успокоиться, но мое горло сжалось. Волк укрывал меня своим теплым пушистым телом, как одеялом, и я крепко за него держалась. – Не помню всего. То есть немного помню, но как-то вспышками: до, немного в процессе и потом уже после. Было так много крови, трое из четырех вампиров убиты… походило на нападение дикого животного, но теперь… – я всхлипнула громче. – Теперь я думаю, что волчица каким-то образом высвободилась и спасла мне жизнь.
Я держала это в себе так долго, что теперь, когда все было сказано, не могла перестать плакать.
– Она спасла меня, – зарыдала я. – И поэтому я такая. Поэтому я неправильная.
Я сжала волка так сильно, что боялась сломать ему ребра и снова травмировать, но он лежал на мне, как верный терапевтический пес, чтобы я выговорилась. Когда он понял, что я закончила, слизнул соленую влагу с моего лица, и я рассмеялась.
– Фу! Мерзость!
Он отстранился и превратился. Я вдруг разнервничалась от перспективы увидеть теперь Сойера в человеческой форме. Рассказать свой самый страшный секрет пушистому волку – совсем не то же самое, что рассказать его почти двухметровому обнаженному Адонису. Сойер повернулся, и я успела только увидеть, как мелькнула его голая задница, когда он скрылся за дверью гардеробной. Вернулся в комнату он уже в футболке и в баскетбольных шортах.
Когда он подошел ко мне, я избегала его взгляда. Тогда он встал возле меня на колени, терпеливо ожидая, пока я на него посмотрю. А когда я это сделала, меня потрясло, сколько гнева было в его глазах. Я нахмурилась. Он погладил меня пальцем по щеке:
– В тебе нет ничего неправильного.
Слезы полились снова. Я вдруг поняла, что именно этого ждала так долго: поделиться моей историей с парнем, которого люблю, и услышать от него эти слова.
Так что я кивнула.
– И в будущем я предоставлю тебе вести в спальне, – сказал он, но, судя по мрачному взгляду и напряженной челюсти, думал он совсем не об этом.
– Что-то не так? – спросила я, внезапно забеспокоившись, что он на меня злится.
Сойер встал.
– Мне нужно имя последнего выжившего той ночью, Деми.
Я изумленно открыла рот.
– Что? Да ни…
Сойер тяжело дышал. Его руки покрылись шерстью.
– Мне нужно это имя, Деми. Сейчас же.
Привыкший командовать альфа вернулся. Я встала к нему вплотную.
– Родители написали заявление еще в Городе вампиров, но им сказали, что раз я изгнана, меня никто не защитит.
Сойер выбежал из спальни – в гостиной раздался грохот.
«Черт, а он довольно вспыльчивый».
Я похромала к нему и увидела, что он переломил кофейный столик, ударив по нему ногой. Теперь тот лежал кучей бесполезных деревяшек у его ног. Он посмотрел на меня, едва сдерживаясь, чтобы не превратиться.
– Деми, назови его имя, пока я не спалил к чертям весь Город вампиров!
У меня чуть глаза из орбит не вылезли.
– Сойер, это было пять лет назад…
– Имя!
Он сжал кулаки, дрожа от ярости. Мой отец вел себя так же всего раз в жизни – в ту ночь, когда я рассказала ему и маме о случившемся. Он едва смог сдержать своего волка, даже будучи в кандалах.
– Ладно! Это был хренов Викон Дрейк, ясно! – закричала я.
Он замер. Поднял бровь.
– Принц Викон Дрейк?
Я кивнула.
– Тогда я этого не знала, но да.
Они напоили Рейвен, отчего она отключилась, но оказались достаточно глупы, чтобы хвалиться перед нами своими богатенькими семьями.
«Я – Дрейк, мне даже убийство сойдет с рук», – сказал он ранее той ночью, сообщив, что его зовут Викон. Только позже, когда мои родители подали официальное заявление в полицию, я обнаружила, что он является наследным принцем в правящем ковене.
