Я старалась сохранить серьезное лицо. Моим родителям никогда не удавалось даже начать превращаться с кандалами – лишь иногда их глаза желтели, но их волки находились под контролем. В отличие от моего.
Ведьма фыркнула.
– Ну, значит, изначальное заклятие на нее накладывали полные идиоты. Кстати, кто это был?
Он снова посмотрел на экран планшета.
– Белладонна Монгрейв. Ваша верховная жрица.
Она слегка порозовела и отмахнулась от него:
– Ладно, неважно. Все равно я сейчас их сниму.
Она положила на край стола черный мешочек и достала оттуда медный нож.
Я вздрогнула. От страха волчица во мне снова попыталась перехватить контроль, но я подавила ее усилием воли.
Если я сделаю это, если выдержу боль, стану свободна. Наконец-то впервые в жизни я смогу… превратиться.
Юджин положил планшет на стол и встал за моей спиной.
– Я буду держать тебя, чтобы ты не дернулась и нож не перерезал твою главную артерию, – сказал он.
Чего?
«Перерезать главную артерию» – эти три слова я предпочла бы больше никогда не слышать.
Я кивнула со слезами на глазах.
Когда сильные руки схватили мена за локти и приподняли мои руки к потолку, чтобы ведьме было удобнее работать с кандалами, мне потребовался весь мой самоконтроль, чтобы не укусить его и не начать сопротивляться.
Меня переполняли паника и тревога: вся эта ситуация воскрешала в памяти очень темное воспоминание, о котором я не хотела даже думать, нечто столь ужасное, что я подавила его в самой глубине сознания, и оно всплывало на поверхность, только когда я чувствовала себя загнанной в угол, пойманной в ловушку. Юджин, удерживающий мои руки, невольно напомнил мне о той ужасной ночи пять лет назад. Мое дыхание участилось. Я изо всех сил попыталась отбросить всплывшую перед глазами картину. Черные шелковые простыни, четыре вампира, кровь…
Я встряхнула головой, стараясь избавиться от этих мыслей. Из моего горла непроизвольно вырвался жалобный стон.
«Я в порядке, я в порядке, я в порядке», – повторяла я мысленно, зная, что Юджин не собирается причинять мне боль и просто пытается помочь.
Я наконец буду свободна. Смогу быть волком, трансформироваться, когда захочу… Я не могла даже вообразить.
Мои родители тоже были скованы – так что до сегодняшнего дня я никогда не видела вервольфов в их волчьей форме, как тех студентов на газоне. Я справлюсь.
От одной мысли о родителях мне стало грустно. Сколько сейчас времени? Вернулись ли они с работы? Наверное, гадают, где я. Может, Рейвен говорит с ними прямо сейчас. Я попыталась сосредоточиться на них, игнорируя панику, которая охватила меня.
Любая боль стоила того, чтобы стать свободной.
Ведьма поднесла медный нож к кандалам и одним движением разрезала браслет – тот со звоном упал на пол. Я вздрогнула, приготовившись к боли, но ничего не случилось. Она повторила то же с другим браслетом – нож резал металл, словно масло… но никакой боли не ощущалось. Я выдохнула с облегчением. Затем она положила ладонь мне на грудь, расставив пальцы так, что ее ногти впивались мне в кожу.
Сильно.
– Entora dilumin wolven forchesto, – начала она.
Ведьминский язык.
Я знала этот язык достаточно, чтобы распознать слова «волчья смерть». Но еще прежде, чем я успела задуматься об их значении, мою грудь прошила нестерпимая боль. Я дернулась в руках Юджина, но он прижал меня к груди – меня словно зацементировало.
Я тонула в волнах паники и боли. Пришлось прикусить язык, чтобы не закричать.
Ведьма поднесла медный нож к моим волосам. Она отрезала прядь и положила ее под ладонь, которую все еще прижимала к моей груди. Мне было слишком больно, чтобы переживать из-за спонтанной стрижки. Из груди острая боль распространилась по позвоночнику и дошла до пальцев ног.
– Стойте! – закричала я, испугавшись, что сейчас отключусь.
Я вся вспотела. Волчица во мне рвалась на свободу – мои зубы удлинились.
Ох…
– Wolven risenoto becara, – прошептала ведьма.
И я умерла.
То есть ощущалось это именно так. Как будто меня переехал чертов грузовик, а потом то, что осталось, положили в блендер. Я потеряла сознание, а когда очнулась, мое тело безвольно висело на руках Юджина. Он держал меня под мышками, а ведьма в другом конце комнаты протирала руки антисептиком, словно испачкалась о меня.
– Ты в порядке? – сочувственно прогудел Юджин у меня над ухом.
Я кивнула, и он усадил меня в кресло. Я обмякла, как опустевший мешок, и сидела, пытаясь отдышаться. Кожа горела, будто я слишком долго находилась на летнем солнце, и у меня возникло предчувствие, что завтра будут ныть все мышцы.
– Плата, – напомнила ведьма, протягивая гиганту свой телефон.
Юджин набрал что-то на планшете, бросая обеспокоенные взгляды в мою сторону, и ее телефон просигналил о новом сообщении. Она посмотрела на экран и улыбнулась.
– Приятно иметь с вами дело.
Он сердито глядел ей в спину, когда она выходила из комнаты. Дверь за ней беззвучно закрылась.
Я уставилась на кандалы, разрезанные надвое и лежавшие на полу. Потом – на свои запястья. Там, где раньше находились кандалы, кожа была белая, хотя выше руки покрывал золотистый загар. По краям белого участка образовались шрамы от постоянного трения металла о кожу и ударов током. Я свободна…
Юджин понял мое состояние и прокашлялся, привлекая внимание. Он поднял кандалы с пола и понес к мусорной корзине.
– Нет! Я хочу сохранить их, – выпалила я.
Почему-то мне казалось, что выбросить их – все равно что выбросить часть меня. Он кивнул и положил их на стол передо мной.
Кто-то тихо постучал в дверь. Юджин, похоже, ждал этого: он встал, нажал что-то в меню на стеклянной панели и сказал:
– Войдите.
В комнату вошла женщина с ресепшена. Они бросила взгляд на кандалы на столе. Выгнула бровь. Затем села напротив меня и стала очень быстро печатать на планшете.
– Итак, мисс Каллоуэй…
– Зовите меня Деми, пожалуйста. Моя мама – миссис Каллоуэй.
Она кивнула.
– Вас внесли в систему. Я подберу для вас расписание занятий. Какую основную специальность вы хотели бы выбрать?
Мою «основную специальность»? Это последнее, о чем я сейчас думала. В Дельфи я училась на факультете бизнеса, потому что только это мне и было позволено. Остальное считалось или слишком ведьминским или подходило только другой магической расе. Вервольфов прежде никогда не изгоняли, так что для них в Дельфи не имелось особого расписания. Каким бы оно ни было.
