Когда Сойер вышел из машины и открыл мне дверь, взяв за руку, в моей голове роилось множество мыслей. Мы шагнули на тротуар, и он кивнул Уолшу и Сейдж, проходя мимо. Они остались в своей машине.
– А я упоминала, что ненавижу сюрпризы? – сказала я, пока мы шли по дорожке, миновав садовую арку и остановившись затем перед черной дверью.
– Да, – ухмыльнулся он и дважды постучал.
Ладно, если он стучит, значит, у него нет ключа, поэтому это, возможно, и не наш будущий до…
У меня вышибло весь воздух из легких, когда дверь открылась и в дверном проеме показалась мама.
– Деми! – В ее голосе прозвучали тревога и облегчение, когда мы бросились друг к другу.
Обычно мама не показывала своих эмоций. Но на это раз все было иначе. Я чувствовала, как ее тело сотрясалось от всхлипов, пока мы стояли обнявшись.
– Мы так переживали, – приглушенно произнесла она мне в плечо.
Я кивнула.
– Я в порядке.
Сойер терпеливо ждал в стороне, пока мы с мамой наконец не отстранились друг от друга, вытирая глаза. Мама смягчилась с тех пор, как раскрыла мне свой секрет. Может, причина ее скверного характера и холодности крылась в том, что она утаивала этот секрет.
– Привет, детка! – раздался из коридора голос отца, и я шагнула в дом, чтобы поздороваться с ним. Он подхватил меня и закружил, пока я хохотала. Это был самый лучший сюрприз.
Вдруг до меня дошло, что я до сих пор не представила Сойера своим родителям!
Когда отец поставил меня на пол, я повернулась к Сойеру, который все еще стоял на пороге. Я влетела в чужой дом, чтобы обнять родителей, а бедный Сойер все это время ждал приглашения войти.
– Простите, народ, это Сойер, – сказала я родителям.
Отец шагнул вперед и пожал ему руку.
– Конечно. Рад снова тебя видеть. Проходи, сынок.
Сынок? Проходи? Отец говорил так, будто это был…
Мой рот открылся, а слезы застлали глаза.
– Подождите… Это ваш?..
Сойер обнял меня за плечи.
– Теперь твои родители снова граждане Города вервольфов. Это их дом, и ты можешь видеться с ними в любое время, когда пожелаешь.
Тогда я разрыдалась. Как рыдает Ким Кардашьян с искаженным от плача лицом. Он уговорил своего отца согласиться, чтобы моя мама вернулась? Он купил им дом? Это слишком.
Мама с отцом выскользнули из комнаты, чтобы дать нам немного личного пространства, и Сойер притянул меня к груди, возможно, чтобы ему не пришлось больше видеть моего страшного плачущего лица.
– Ты сделал это? – всхлипнула я в его плечо. – Почему ты такой безупречный? Прекрати. Ты заставляешь меня выглядеть плохо. – Я шмыгнула носом.
Он отстранил меня от себя и вытер слезы с моих щек.
– Я говорил тебе, девочка-волк, что намерен провести остаток жизни, заглаживая свою вину перед тобой.
Я в шоке.
– Так твой отец позволил моим родителям вернуться? – уточнила я.
Сойер пожал плечами.
– Он прислушивается ко мне, раз я готовлюсь сменить его в следующем году. Он упрямый и не признает своей вины, но знаю, что ему было не по себе от того, как он поступил с твоей мамой, изгнав ее. Я подслушал, как он недавно говорил об этом моей маме.
Ему стоило чувствовать себя плохо. Увидеть женщину, которую ты любил, спящей с твоим заклятым врагом, не самое идеальное, что может случиться, но изгонять из стаи, чтобы она жила в человеческом мире? Слишком жестоко.
– А этот дом? Я имею в виду, как они заплатят за…
– Я купил его для них, заплатив из своего наследства. – Он нежно улыбнулся, будто в этом не было ничего особенного. – Это меньшее, что я могу сделать для моей будущей родни.
От эмоций у меня пересохло в горле.
– Будущей родни? Мы помолвлены? – наконец спросила я. Я находилась в полном замешательстве.
Он подмигнул.
– Пока нет. Я же еще не просил твоей руки, помнишь?
Мудак.
Так он что-то планировал. Сама эта мысль таила возбуждение, пронесшееся сквозь меня.
Потянув меня за собой по коридору, он привел меня на кухню, где стоял запах куриных энчиладас по маминому рецепту.
Вкуснятина.
Кухня оказалась потрясающей. С белыми шкафами, белой мраморной столешницей и с тонкими серыми линиями, проходящими через кухонный остров, у которого на барном стуле сидел отец, поедая чипсы и сальсу. Он наблюдал, как мама наклоняется, доставая что-то из духового шкафа.
– Вот это да, – прошептал он, и мама рассмеялась, шлепнув его полотенцем.
Я улыбнулась. После всех этих лет они все еще без ума друг от друга.
Этот дом был лучше, чем те, в которых они когда-либо жили. И я знала отца, он был гордым человеком. Не было и шанса, что он просто, без сопротивления, принял этот подарок от Сойера.
– Это место – потрясающее, – сказала я. – Я так рада, что вы будете рядом.
Папа кивнул.
– Ну, это твой дом, малышка. Мы арендуем его у тебя. Так, Сойер? – Отец посмотрел на Сойера, который нервно откашлялся.
– Да, сэр. Я купил его для тебя, Деми, после того, как твой отец четко дал мне понять, что не примет его.
Ааа, стало понятнее. Ух ты. Дом и машина в один день.
– Итак, Деми, – Сойер закинул в рот несколько чипсов. – Поздравляю, ты теперь домовладелец своих родителей.
На его лице расползлась широкая улыбка. Отец никогда бы не принял такой щедрый подарок, но, если Сойер записал дом на мое имя, он не стал бы отказываться ради единственной дочери. Умно, и я, разумеется, никогда бы его не продала, позволив им всегда жить здесь, лишь в десяти минутах езды от меня.
– Ох, я могла бы пошутить на эту тему, – сказала я.
Папа усмехнулся.
– Соседи – доктора и адвокаты. Как ты думаешь, что они обо мне подумают, если я буду стричь газон сам? – спросил папа в своей обычной шутливой манере.
Я хихикнула.
– Не забудь надеть те потрепанные, запачканные травой джинсы.
Все рассмеялись, и мы подхватили эту волну легкого подшучивания.
Папа был шутником, а Сойер быстро подобрал ключик к ним. Когда мы сели за стол, Сойер попробовал кусочек энчиладас и застонал.
– Матерь божья, они потрясающие.
Мама заулыбалась.
– Спасибо, Сойер, и спасибо, что замолвил словечко в начальной школе. Я уверена, мне понравится преподавать третьеклашкам.
Папа кивнул.
– И спасибо, что устроил меня на стройку.
