— Ничего не бойся и не сходи с Дороги, — услышала она его хрустящий голос. — Что бы ни случилось. Запомни.
Сказав это, Шепот сделал шаг в сторону, и Женя оказалась перед Мартой. Фигуру главы фратрии укутывал длинный черный плащ. Ее лицо, шею и грудь покрывала тугая вязь. Золотые и черные линии, сплетаясь друг с другом, мерцали в темноте, подобно чешуе. Марта ничем не выдала своих чувств. Ее правильное лицо осталось абсолютно бесстрастным.
Несколько секунд она отстраненно смотрела на Женю, потом скользнула ей за спину и положила руки на плечи.
— Сохмет! — заговорила Марта нараспев. — Возьми страх и малодушие, дай силу и спокойствие. Забери глупость и тщеславие, подари мудрость и веру в себя. Испытай дочь Лунной кошки, вставшую на твою Дорогу. Если дух ее крепок, а тело готово к боли, дай ей сверх того, что у нее есть. Если дух ее трепещет, а тело жаждет покоя, убей ее!
На последних словах главы клана огни пришли в движение. Они медленно поплыли навстречу Жене, словно фонари на железнодорожной станции, когда поезд трогается с места. Она понимала: это оптический обман — на самом деле факелы остаются неподвижными, но не могла отделаться от жуткого ощущения, что Дорога огромной воронкой затягивает ее в себя.
— Беги! — крикнула Марта над ухом.
Ее голос в этот момент меньше всего напоминал кошачье пение. Скорее — раскатистый рык, заставивший мир вокруг содрогнуться. Плечи, которых касались руки Марты, обожгла острая боль.
Женя закричала и бросилась вперед.
Она не знала, чего ждать от Дороги Сохмет. Может, появления стаи крыс? Или танцующих в лунном свете скелетов? В ее воображении инициация должна была напоминать пещеру ужасов в Луна-парке. Только не с мумиями из папье-маше, а с самыми настоящими чудовищами, зубастыми и клыкастыми.
Оказавшись на крыше психиатрической лечебницы, она не заметила ни скелетов, ни чудовищ. Обычная крыша. Плоская, давно не ремонтированная. Женя пересекла ее и взлетела на второе здание. Но и там ей не встретилось ни одной крысы. Как, впрочем, и на третьем, и на четвертом. Расстояния между крышами здесь и впрямь были большими, чем на других маршрутах, но после дневных тренировок Женя легко справлялась с этой трудностью.
Может, все дело в том, что она полиморф? И для полиморфов эта Дорога ничем не отличается от любой другой? А может, у кошек извращенное чувство юмора и они просто организовали для нее грандиозный прикол? Сейчас сидят на крыше недостроенной высотки и хохочут, представляя Женькино лицо, когда та сообразит, в чем дело.
От этих мыслей она сбавила шаг и вскоре совсем остановилась. Женя замерла на покатой крыше, покрытой ребристым железом, имитировавшим черепицу. Если судить по лежащему внизу стадиону и спортивной площадке, здание было школой.
Постояв немного, она посмотрела назад. Но крыша с огненным коридором давно скрылась за более высокими домами. Интересно, кошки еще там или разошлись? Женя расстегнула верхнюю часть своего костюма и взглянула на плечи. Они все еще горели после прикосновения Марты. Впрочем, ничего страшного под «мастеркой» не обнаружилось — два красных пятна, которые с каждой минутой становились все бледнее. Да-а, странный у кошек способ отправлять человека на инициацию.
Нужно было что-то решать. Идти к Башне Самоубийц или послать все к чертовой бабушке и вернуться в мансарду. Женя решила идти. Она уже сделала шаг по направлению к следующему зданию, когда ее отвлек детский плач. Снизу, из-за края крыши, доносились приглушенные всхлипы.
Девочка, — определила Женя. Лет десяти — не старше.
Она осторожно спустилась по чешуйчатому скату и посмотрела вниз. Весь фасад школы скрывали строительные леса. Здесь полным ходом шел ремонт — верхняя половина стены уже приобрела легкомысленно розовый цвет.
Источник всхлипов находился совсем недалеко — на одном из верхних этажей.
— Эй, ты кто? — крикнула Женя в темноту.
— П-п-помогите! — отозвалась невидимая девочка, заикаясь от рыданий. — Выпустите меня!
— Сейчас! Подожди немного. — Женька хорошо помнила, как ей пришлось целую ночь просидеть в запертом спортзале. Горячев с Косолаповым постарались — закрыли ее, пока она возилась в раздевалке. Женя, ни секунды не раздумывая, прыгнула на деревянные доски.
Удар. Треск. И она почувствовала, что летит вниз.
Обломок доски полоснул по щеке, другой больно ткнул под ребра. Следующее перекрытие лопнуло под ней, словно прогнившая простыня. Женя падала, все отчетливее представляя штырь, который ждет ее внизу.
Детский плач немедленно превратился в смех. Заливистый смех взрослой женщины.
Ее спасли кошачьи инстинкты. Женя вцепилась в деревянный брус на уровне третьего по счету перекрытия и повисла, пытаясь унять бешеное сердцебиение. Несколькими этажами ниже, под окнами школы, тянулся кованый забор. Как нарочно, он состоял из ряда острых пик. Пожалуйста, целый набор прекрасных, заточенных штырей. Прыгай — не хочу.
Ничего, ничего, нужно только подтянуться, встать на ноги, и она сразу окажется на крыше. Главное — не паниковать. Но уже через минуту бесполезных попыток вскарабкаться на ближайшую доску Женя поняла, что оснований для паники больше чем достаточно: способности людей крыш внезапно оставили ее. Она болталась на высоте четвертого этажа над землей, словно самая обычная девчонка, а противная тетка продолжала надрываться прямо у нее над ухом.
— Да заткнись ты! — в отчаянии заорала Женя, и сама удивилась наступившей тишине.
Стало немного легче. Она наконец-то нащупала ногами опору и залезла на уцелевшую после ее падения доску. До крыши было совсем ничего — метра три. Один маленький прыжок для не слишком тренированной кошки. Но Женька чувствовала: сейчас он ей не под силу. Сохмет оказалась куда хитрее, чем можно было предположить.
Ладно, нельзя прыгнуть — будем ползти. Не так уж это и сложно, если под руками строительные леса. Женя приготовилась штурмовать следующий уровень, когда ее взгляд споткнулся о рисунок на стене.
Рот. Большой, алый, толстогубый.
А чуть повыше — человеческий глаз. Весь в красных прожилках лопнувших сосудов.
Кто-то из райтеров не упустил случая украсить свежеотремонтированный фасад своими творениями. Женя попыталась определить автора рисунка, но почти сразу сдалась. Никто из местных граффитистов не работал в такой манере. Изображения казались совершенно живыми. Наверное, кто-то из гастролеров постарался.
Неожиданно нарисованный рот изогнулся в глумливой ухмылке. Полные губы открыли ряд острых зубов. Из-за них появился черный язык. Длинный и гибкий, похожий на щупальце гигантского осьминога.
Женя завизжала.
Язык дернулся от резкого звука, изогнулся горбом и потянулся к ней.
Она завизжала еще громче и в ужасе отступила на самый краешек доски.
В этот момент ожил нарисованный глаз. Моргнул и уставился на Женьку. Движения языка сразу стали более точными. Щупальце замерло на секунду, словно прицеливаясь, и ударило по ногам. От боли у нее перед глазами поплыли светящиеся баранки. Она снова повисла на руках, цепляясь за деревянное перекрытие. А черная змея приготовилась к новому броску. Очевидно — последнему. Больше просто не понадобится.
