— Еремей Ефграфович... Еремей Ефграфович, вы же хотели о чем-то поговорить? — из сладких грез боярина вырвал громкий голос юноши. Судя по нетерпению в голосе звали его уже не первый раз. — Может я тогда в другой раз зайду, раз вы заняты?
Скуратов в ответ оценивающе оглядел его. Очень уж впечатлила его та скорость, с которой паренек смог проанализировать информацию на экране и выделить самое главное. За такое он, боярин, платил своим людям очень и очень серьезные средства. А оказалось, тут под боком свой аналитик есть...
— Подойди-ка ближе, — буркнул мужчина, подзывая рукой парня. — Признаться, удивил ты меня сегодня. Вижу, информацию как орешки щелкаешь. Это очень хорошо,
Складывалось впечатление, что он хочет что-то сказать или что-то предложить, но тянет время. Сомневается, как будто бы.
-...Ты, Максим, вообще, как жить здесь планируешь? — боярин вдруг ошарашил парня вопросом. — Сам по себе, гордым гоголем? Или в семью войти хочешь? — у парня даже лицо вытянулось от удивления. Видно, не ожидал такого предложения. Ведь, предлагалась реальная дружба. Услышь эти слова кто-нибудь еще, то точно бы икать от шока начал.
Скуратов ведь совсем не спроста завел этот разговор. Соколов вошел в его род по воле императора, и с этим уже ничего нельзя было поделать. Но можно было это пустить себе на пользу. Если парнишка так хорош, то его способности могут сослужить роду очень хорошую службу. В конце концов, император еще двадцать раз пожалеет, что сделал так, как сделал.
— Хорошенько подумай над моим вопросом. Торопить тебя не буду. Знаю, что у тебя с моим старшим сложились не самые хорошие отношения. Все хорошенько взвесь. Мне, Максимка, верные люди нужны. Не обижу, а по службе возвысю... Иди и подумай.
Юноша молча кивнул. Весь вид у него был немного пришибленный. Похоже, еще не верил в то, что только услышал, решил Скуратов.
И уже уходя, парнишка вдруг остановился почти на самом пороге. Боярин недоуменно вскинул голову. Вроде бы они обо всем договорились, все решили.
— Я тут кое-что спросить хотел... Можно? — немного замялся юноша, как-то странно поглядывая в сторону боярина. — Интересуюсь просто., — он Любопытно...
Скуратов, по-прежнему, недоумевая, кивнул. Мол, спрашивай.
— Понимаете, Еремей Ефграфович, я очень много слышал о магии разных слухов, — начал говорить парень, очень внимательно смотря на Скуратову. Тому аж не по себе стало от такого взгляда. Словно волкодав перед тобой сидит и следит за каждым твоим движением. — Но мне всегда хотелось разобраться во всем этом... По настоящему, понимаете? А спросить не у кого.
-//-//-
Исследовательский медицинский центр. Палата, убранство которого соперничало с обстановкой в роскошных люксовых номерах гранд-отелей. Свет чуть притушен, беззвучно перемигиваются между собой индикаторы медицинской аппаратуры.
Внутрь палаты тихо прошмыгнула изящная женская фигурка, затянутая в белоснежный костюм медсестры. Из под высокой маски лукаво сверкнули подведенные тушью глаза.
Медсестра подошла к контрольным мониторам диагностических аппаратов, проверяя показания пациента. Все определенно было в норме, отметила она. Пациент был здоров, как бык.
Затем подошла к широкой кровати, мало похожей на стандартные медицинские. Взгляд задержался на пациенте, во сне скинувшим с себя одеяло. Отметила тонкие черты лица, раскинувшиеся по подушке длинные волосы. Оценила и очерченные мышцы, и ширину плеч.
Цесаревич, определенно, был красив, не могла не увидеть она. Не удержалась, скользнула взглядом еще ниже, где весьма недвусмысленно топорщился внушительный бугорок.
И тут спящий зашевелился и к ее удивлению открыл глаза. Дуэль их взглядом длилась лишь мгновение. Ровно до тех пор, пока в ее запястье не вцепилась мужская рука. Тихо взвизгнувшую девушку тут же приподняло и повалило в кровать.
Естественно, она немного побрыкалась, правда, для вида больше. Что она дура, в самом деле из себя недотрогу строить?! Это же сам цесаревич, будущий император! Дай ей после этой ночи завидовать будет весь медцентр! Да, что там медцентр, вся женская половина столицы будет готова придушить ее от зависти! Боже, а если у нее будет потом ребеночек?! Это же будет самая настоящая бомба! С этими мыслями девушка одним движением выскочила из белого халат и уже сама набросилась на парня.
Когда же охватившее их сексуальное безумие прошло, оба с блаженными улыбками оторвались друг от друга. Молчали, разглядывали друг друга, расслабленно касались волос, кожи. Словом, растягивали то чудесное послевкусие, которое остается после.
— Ой! — вдруг пискнула медсестра, случайно посмотрев на циферблат настенных часов. Ее смена вот-вот закончиться и ей уже нужно быть на посту. — Извини... те...
Блеснув белоснежным телом, женская фигурка вынырнула из под одеяла и юркнула в ванну, из которой через пару секунд уже выскочила полностью одетой в свой строгий костюм. На мгновение остановилась у кровати и клюнула цесаревича в губы.
— Беги, беги! — засмеялся парень, провожая ее шлепком чуть по ниже спины. — Козочка...
Оставшись в одиночестве, цесаревич встал с кровати и, подойдя к стене, застыл у высокого ростового зеркала. Отражавшийся там человек, к его дикому удивлению, был не очень хорошо знаком ему.
— Б...ь, что же происходит такое со мной, — пробормотал парень, касаясь четко прописанного рельефа мышц на своем торсе. Там никогда такого не было и быть не могло. С его болезнью ему, вообще, были противопоказаны серьезные нагрузи, а особенно занятия с железом. — Откуда? Я сплю?
Но его физическое преображение, отмечал цесаревич, было лишь частью тех удивительных изменений, которые происходили с ним в последнее время. После той злополучной ночи, когда в него сначала стреляли, а потом пытались сжечь магическим огнем, парень испытал много такого, отчего голова шла кругом.
Его уже четвертый день держали в закрытом исследовательском медицинском центре и «проводили» на нем опыты, как на кролике.Десятки ученых в специальных герметичных костюмах день и ночь брали у него какие-то анализы, «просвечивали» его с помощью каких-то приборов, тыкали специальными датчиками. При этом лица у них у всех то и дело вытягивались до самой невозможной степени. Того и гляди челюсти попадают вниз.
Необычные изменения парень начал ощущать особенно на второй день. Ему стал постоянно преследовать зверский аппетит. Он был готов есть днем и ночью все, что будет лежать на подносе. Иногда, казалось, съел бы и сам поднос вместе с тарелками. Одновременно, организм стал выделять какую-то гадость. Из пор кожи сочилась странная жижа, которую кто-то из ученых назвал отходами жизнедеятельности. Мол, организм стал усиленно избавляться от всего чуждого и инородного, что было в организме.
Еще полностью прошла ломота в суставах, которая преследовала его в последние годы. Никакого намека не осталась на эту страшную болезнь. Цесаревич не верил своим глазам, когда с одного подхода присел больше тысячи раз и толком не вспотел при этом. Как так? Пару недель назад для него достижением было присесть двадцать раз! Это же невероятно!
