— На третьем умершего поминают, собирают наш факультет, — тихо сказали они. — Пойдем, нас тоже звали.
Маруа, закрыв окно и накинув на плечи шаль, пошла за парнями. Коридор, который выглядел так же, как и во все остальные дни, сейчас показался каким-то тусклым, серым.
— А зачем нас собирают? — спросила, чтобы не идти в полной тишине, в которой растворялись даже их шаги.
— Уже традиция, — ответил один из них, пожав плечами.
Попытки различить братьев Эрли оставили даже преподаватели, предпочитая одновременно спрашивать двоих.
На третьем этаже в конце левого крыла находился зал, обставленный в кофейных тонах и украшенный растениями: фиолетовым кустом и красным деревом с лианами. Люди толпились, мебели, чтобы присесть, не хватало на всех.
— Так, а это у нас первый курс. Ну, ребята, вот такое у нас посвящение… Уже ж традиция с этими убийствами!.. — горько заметил высокий шатен, хлопнув по плечам близнецов. — Эх, девочка, зря ты сюда поступила… — сказал он со вздохом Маруа и, покачав головой, ушел, затерялся в толпе.
— Так, а вы что с пустыми руками? Ну-ка, подождите!.. — заметил их другой старшекурсник, на лоб которому падала седая прядь.
Он вернулся и протянул близнецам и Маруа полные кружки.
— О, наши! Маруа, идем! — дернули ее близнецы и протащили сквозь толпу к четверке из их группы.
Альгар угрюмо смотрел в кружку, трое его друзей молчали.
— А Ариа и Кло? — спросила Маруа, пытаясь в скоплении лиц найти знакомые.
— Не пришли, — ответил Найд, опередив Альгара. — Вам уже налили? Хорошо… Не бойтесь, тут никакого алкоголя, его в академии запрещено употреблять.
Здесь, очевидно, собрался далеко не весь факультет, но и так стоять приходилось плечом к плечу. Все переговаривались, но как-то через силу, громких восклицаний не раздавалось, и вообще создавалось ощущение, что еще немного, и вся их большая толпа будет стоять в гробовой тишине.
Раздался стук, потом скрип, и в центре зала на стол, чтобы все его видели, взобрался кряжистый, лохматый парень:
— Первый и второй курсы, которые никогда не знают никого старше, наверное, не понимают, зачем мы их пригласили!..
Он был хмур и как будто не спал уже несколько дней. С минуту посмотрев на кружку в молчании и собравшись с мыслями, продолжил:
— Вы здесь для того, чтобы еще раз напомнить о безопасности, которую каждый должен ставить выше своих амбиций…
Он сделал глоток из своей кружки. Кадык резко дернулся, и старшекурсник закашлялся, прикрыв рот рукавом черного свитера.
— Да идите вы все!.. — и спрыгнул, убежал.
На стол залез другой мужчина, такой же лохматый, но гораздо стройнее.
— Простите его. Эмоции… Как всем стало известно, Ран умер из-за собственной оплошности в использовании магии. И это то, что надо осмыслить первому и второму курсу. А теперь поднимем эти кружки за то, чтобы новая жизнь нашего друга была гораздо лучше этой!
Маруа только смочила губы, поднеся кружку с чем-то незнакомым к губам. Все, кто помнил Рана, по очереди рассказывали о нём.
— Он мне всегда помогал к контрольным готовиться… И к зачетам, — вздыхал один.
— А как мы с ним по барам бегали!.. Эх, ни с кем больше я так не веселился, что надо был парень!.. — всхлипывал другой, приканчивая вторую кружку спиртного.
— Мы с ним и над Орсэ шутили! Декан идет по коридору, а за ним шаги двоятся, да еще и со скрипом… Оглядывается — никого! Он не сразу понял, что мы на ботинки ему заклинание привесили… Повезло тогда, что нас не вычислил!
Вспоминали и грустное, и смешное, но смерть одного из них подавляла каждого. Ран призраком витал над ними, и все распалялись, стараясь вспомнить как можно больше, чтобы показать: не забыт и не будет забыт.
— Да врут всё, — услышала Маруа и немного развернулась в сторону говоривших, которых заслонял Риг. — Не мог Ран ошибиться! Он был осторожнее всех, сульвен Орсэ на него большие надежды возлагал…
— Верю, что не мог… Но правды нам никак не узнать. Ректор сказал — оплошность, значит, другого и не узнаем. Нам остается только достойно проводить душу Рана в новую жизнь. У него же нет никого?
— Сирота, — подтвердил первый голос, и двое ушли, толкнув Рига.
Еще несколько речей, и все стали расходиться: одно дело не спать из-за шумной, веселой гулянки, и совсем другое — из-за смерти того, кто вчера строил планы на жизнь…
В комнате Маруа было по-прежнему тихо и пахло книжной пылью. Ночь за окном разбавляли далекие огни, и, походив туда-сюда в темноте, она переоделась, вышла в парк.
Несколько шагов по тропинке, и она перешла на бег. Вперед, только вперед! Вдох, выдох, и опять по кругу. Держать ритм! Пока она бежала, ей казалось, что за ней призраком летит Ран, тянет руки, чтобы догнать, чтобы схватить. И Маруа бежала все быстрее и быстрее, чтобы легкие загорелись, чтобы заболели ноги.
Может, если постоянно так бегать, то получится похудеть и купить модные узкие брюки?.. Однако эта обыденная мысль не отогнала призрака Рана, и Маруа еще добавила скорости, чтобы все мысли ушли из головы. Бегом, бегом! Однако ей не становилось жарче — холодало, и все выдохи превращались в облачка белого пара. Холодно, как холодно! Маруа побежала еще быстрее, но холод не отступал, сковывал, и кончики пальцев покрыла изморозь, она стянула коркой пропотевший лоб, влажную шею.
Сзади дохнуло морозом. От ужаса заколотилось сердце, и она смогла побежать еще быстрее, так что мир слился в одно темное пятно — Маруа свернула с дорожки, нырнула в кусты, не заметив, что ветки царапнули лицо, руки — плевать! Ужас гнал ее вперед, ледяное дыхание не отступало, нечто будто игралось, примерялось к ней, зная, что добыче некуда деться. Маруа казалось, что парку нет конца, что академия пропала, будто ее развеяли, как и общежитие, куда она хотела убежать, скрыться за дверями и окнами, включить яркий свет.
От нового ледяного порыва перехватило дыхание. Преследовавшее ее нечто догоняло, наступало на пятки, и, собравшись, Маруа бросила за спину сгусток чистой магии — холод ослаб, но она сбилась с темпа, споткнулась и упала на вытянутые руки, тут же загудевшие от боли. Вскочив, она помчалась вперед, через очередные кусты, по цветам и травам — вперед, ей нужно попасть в обещитие! Там люди! Там помогут!..
Маруа уже видела вдалеке огни здания, мелькавшие сквозь кусты, и они приближались. Еще чуть-чуть, и она спасется… Толчок в спину — Маруа не успела ни выставить рук, ни сгруппироваться, упала лицом в землю, рассекла подбородок о камень. И — удар. Ее так вдавило в землю, словно сверху обрушилось здание; из груди вырвался неясный хрип, поглощенный землей, по которой к ней подбиралась тонкая корка изморози. Холод приближался, Маруа колотило, но выбраться из-под хватки было невозможно…
— Какого?! — раздалось со стороны. — А ну-ка…
