Маг взял вещи, а затем расположился с ними на крыльце. Я внимательно следила за тем, что он делает. Минут пять он сосредоточенно сидел с расчёской в руках, а затем зашептал слова заклинания. Его сила легонько коснулась расчёски Аялы, заискрилась на волосах, а потом тоненькой струйкой поплыла куда-то вдаль и рассеялась метрах в ста от нас.
— Девушка находится слишком далеко. Она за пределами поместья и наших земель, — вынес вердикт Эссельк.
— Неужто сбежала? — с жадным любопытством всплеснула руками Тарда. — Да с кем?
— Я отдам распоряжения, мы выясним, какие обозы и караваны отбывали вчера вечером и сегодня утром. Также узнаем, кто ещё уехал за последние сутки.
— Да разве стала бы она бежать да риск такой брать? — возмутилась Эльдига. — Девочка она разумная. До конца контракта осталось меньше двух недель. Уж потерпела бы, не стала бы рисковать будущим. Всем известно, что с отрезанными мизинцами ни на работу наняться, ни замуж выйти! К чему ей так себя марать?
— И то верно, Аяла дурёхой не была! — согласился мастер Рольг. — Умыкнул кто-то девицу.
— А жива-то? — спросила Тарда.
— Жива, это я могу точно сказать. Был бы маг посильнее, он бы и далее определил расстояние, но моих сил хватает только на эту долину, — ответил Эссельк.
— А коли сгинет?
— Тогда нить поисковая будет холодная, сухая. А сейчас она тёплая и пульсирующая. Бабы, расходитесь, остальные ко мне, сейчас каждому определим задание. К утру картина будет ясна.
Я вернулась в комнату Аялы. Мне было известно, где у неё был тайник. Я все деньги носила с собой, а она предпочитала хранить в комнате, в незаметной щели под подоконником. Тайник обустроил кто-то другой, а она случайно нашла его во время уборки. Нащупав мешочек с золотыми, я осела на пол возле окна. Не могла она сбежать, оставив деньги и все свои ценности. Вот эту заколку ей подарила мать, никогда бы она без неё не ушла!
Босая? Возможно. Без дорогих сердцу воспоминаний о семье? Ни за что!
Сердце билось часто и глухо. Кровь неслась по венам и требовала встать и побежать.
— Ночка, ты не видела Аю сегодня? — я вынула лиску из-под платья.
— Фэ!
— Она пропала, давай её поищем?
Ночка втянула ноздрями воздух, а затем выбежала из комнаты. Я поспешила за ней. Лиска уверенно привела меня к холодной комнате, где хранились скоропортящиеся продукты. То ли Ая сюда заходила, то ли зверёк так намекал на дополнительную порцию еды.
— Ты голодная?
— Фэ!
Я заглянула в холодную комнату, но кроме инея на стенах и лежащих на полках продуктов ничего не нашла. Холодища какая! Вернулась в сумрачную пустоту библиотеки. Нужное заклинание нашла спустя пару часов. Сложностей не возникло, ведь Эссельк невольно уже показал, как оно работает. Конечно, нельзя было применять магию в замке, поэтому я выбежала наружу.
К счастью, со двора почти все разошлись. Я умудрилась прошмыгнуть незамеченной и убежала на пустырь. Там я несколько раз повторила заклинание. Моя магия тянулась струйкой далеко вперёд. Пожалуй, на километры. Но Аяла находилась слишком далеко! Я могла почувствовать только общее направление, но в той стороне располагалось несколько городов, в том числе и столица Нейпа.
Даже расстояние до цели толком не поняла. Скорее всего её увезли на талире ещё прошлой ночью. Пешком так далеко не уйдёшь. Но кто? Аяла была довольно скрытной. Могло случиться такое, что она с кем-то познакомилась, а нам не сказала? Вполне. Что же делать? Я смотрела на пульсирующую нить, связывающую с единственной подругой, и изо всех сил пыталась найти решение.
А затем поисковая нить стала холодной и сухой.
Попробовала снова — результат был тот же. Ещё не веря, запускала заклинание снова и снова, пока не убедилась в том, что ошибки нет.
Я осела на камни.
Где-то там оборвалась её жизнь, а я даже сделать ничего не смогла! Даже не заметила её отсутствие! Не пришла на помощь! Не уберегла!
Уткнувшись лицом в колени, я просидела на пустыре до рассвета. Лиска сначала пыталась меня растормошить, а потом просто грела, обернувшись меховым воротником вокруг шеи. Ая была единственным близким мне человеком в этом мире. И понимание того, что её больше нет, оглушало.
Сейчас оказалось уже не так важно, куда она пропала и почему. Вопросы о том, как это случилось и где, не имели больше значения. Аяла погибла. Этого не изменить. Есть ли разница, отчего это произошло?
Когда рассвело, я поднялась и вернулась в замок. Во рту стоял вкус утраты, глаза саднило. Если бы я умела строить порталы, то, возможно, смогла бы перейти по следу и спасти её. Как же горько быть недоучкой!
О том, что Аяла мертва, слуги уже знали от Эсселька. Он занимался расследованием и сообщил, что все деревенские парни оказались на месте, а с производства вчера утром ушло аж семь обозов с товарами в разные концы страны. И придётся теперь допрашивать всех.
На завтрак я не пошла. Вообще никуда не пошла, мне даже было плевать, что об этом скажет Кружевная Жаба. Лежала на жёсткой постели с закрытыми глазами и вспоминала, как Ая обучала меня алфавиту. Как заступалась за меня, пусть и не всегда. Как тосковала о семье. Подушка постепенно намокла, голова потяжелела, и я забылась беспокойным сном. Проснулась уже вечером, от шума.
— Мародёрка! — раздался обвиняющий голос из коридора.
— Ей уже не надо, а мне на память! — взвизгнули в ответ. Кажется, голос принадлежал Тарде.
Я вышла в коридор и обнаружила готовых сцепиться Тарду и Эльдигу.
— Чаво случилося? — высунулась бабка Фикла.
— Тарда решила поживиться Аялиным добром! — упёрла руки в бока Эльдига.
— Ой, там добра-то! Подумаешь, взяла на память. Платье-то она с собой в последний огонь не заберёт! А мне по размеру.
— Платье моё было, это я ей его подарила. И я запрещаю тебе его касаться! — грозно пророкотала Эльдига.
— А кому его? И я-то еле влезу. Или, скажешь, юродивой отдать? — с вызовом ответила Тарда.
— Не твоё дело, как я скажу! Чего ты ещё утащила, воровка бессовестная? — продолжила натиск заступница.
— Ой, да подумаешь! Аялке ужо без надобности! На, подавись! — сплетница швырнула платье в лицо Эльдиге и кинулась к себе.
— И то правда, коли нет у неё родных-то… — протянула бабка Фикла и бочком-бочком посеменила к приоткрытой двери. Её неожиданно поддержали другие слуги. И вскоре из комнаты Аи вынесли практически всё. У меня ещё с ночи осталась заколка, и отдавать её я не хотела. Пусть будет хоть маленькая, но память об этой хорошей девочке. Считалось ли это мародёрством? Я не знала.
На ужин пришлось идти из-за лиски. Аппетит пропал, голова гудела тупой болью, на глаза то и дело наворачивались слёзы. Особенно тяжело было слушать хорошие слова о Ае от тех, кто при жизни ни во что её не ставил.
