– Ух ты! Поеду на настоящем паровозе! – не удержала я эмоций.
Поезд прибывал на второй путь. Мы перешли на вторую платформу. Ярким светом обжигали фонари приближающегося паровоза. Снежинки растворялись в горячих клубах дыма и нагретого пара. Послышался визг тормозов.
Забрались быстро: время было в обрез. В почти пустом вагоне мы выбрали удобные места и разместились. Я, разумеется, у окна.
Стоянка была совсем коротка и поезд тронулся. Я отодвинула бархатную шторку и смотрела в ночное окно, сквозь дивные узоры на стекле, рожденные холодом, влагой в воздухе и теплом вагона, на удаляющиеся огни станции.
Храбр сидел молча.
– О, как же я была не дальновидна. И куда бы мы поставили Мангольда? – позволила себе усмехнуться я.
– Да поставили бы куда-нибудь, – неожиданно заметила Флорентина. Минутка юмора скрасила обстановку, мы дружно засмеялись. Это была искра радости, можно было чуть-чуть отдохнуть.
– А почему в Ордене чистого сердца этого Эфтана так не любят? – спросила я.
– Потому что он – козел! – вставил Храбр.
– Ух кто бы говорил! Сам зарос щетиной, как не бритая репа! Помолчи, Храбр. А то я пожалею, что не тебя отправила в лагерь, а Самоцвета, – как отрезала, сказала Флорентина.
– Тут, Элина… особая история. Без бутылки не разберешься, как сказал бы сам Эфтан. Когда-то, двадцать пять лет назад, пока Орден был еще молод, была традиция – люди собирались на форумы, и увлеченно обсуждали разные темы. Иногда слишком увлеченно. Площадка для обсуждений была открыта для всех. И однажды на форум пришел Эфтан абд Тетрахромбиул, представившись легатом Темной Королевы Ночи. Он был вежлив, учтив, но... откровенно не скрывал, что является сатанистом. Сразу пошли разговоры о посланце сил тьмы, его якобы оборотничестве, о профанаторстве. Особенно воевали Эфтан абд Тетрахромбиул и фон Фаррух, доходило дело до приличных склок. В общем, наиболее рьяные сторонники Света, которые не хотят вникать в саму суть вещей, считают его очень опасным человеком, но это далеко не так. Хотя к темной стороне бытия он действительно имел какое-то отношение. Было ли это эпатажем и особым видом сарказма или действительно отражало его философскую позицию в деле борьбы Сил Света и Тьмы – не известно никому, кроме него самого.
Храбр слушал молча, продолжая дуться. А у меня от таких речей мурашки пошли по коже, и я предпочла сменить тему разговора.
– Ты говоришь, что секреты Орбуса утеряны и знают его только основатели Ордена чистого сердца, как их там, Морринг, Тенебриус, Таврус, Физалис... Почему они взяли такие странные имена?
– Эта затея началась с Эфтана абд Тетрахромбиула. Он особо сильно продвигался в исследованиях текстов на древних языках, использовал заклинания на латыни и греческом, вот и имя взял соответствующее.
– Опять этот Эфтан абд-хрен-выговоришь! – подумала я, но слова не сказала.
– Затем моду перенял его ученик Тенебриус, а потом и другие. Только, кстати, – впервые Флорентина усмехнулась, – не Физалис, а Дженебрис. И он из них, пожалуй, был единственным настоящим греком, это было не взятое им мистическое имя, а действительно имя, данное по рождению. Его предками были некогда влиятельные греки-киприоты, которые давным-давно переселились в наши земли.
– Не зря ли мы отправили Самоцвета в лагерь? Справимся втроем? –спросила я. – Как ты думаешь, не создаст ли опасность для лагеря тот случай у озера?
– Справимся! Лучше спасти невинную душу, чем оставить лагерь в мнимой безопасности. Селяне конечно могут попытаться напасть на нашу Последнюю слободу, но даже если и смогут обнаружить, такому противнику охрану и укрепления лагеря не сломить.
– А если охотникам доложат?
– …струсят. Это их упущение. Побоятся признаться, что проявили слабость и малодушие, тем самым упустив врагов Темного Пастыря. Сколь бы они не топили людей, а зажаренным на решетке не хочется быть даже им.
– А почему ты не отправила Храбра? А то вот он возмущается, тут, сидит.
– … – хотел что-то вымолвить Храбр, но Флорентина его перебила: Да кто учить будет учеников-то наших. Самоцвет тренер, я не понимаю зачем он с нами поперся-то.
– ??? – взгляд Храбра многое выражал.
– Ну ладно, хватит издеваться. Храбр достойный боец, и еще не раз поддержит нас в бою, – смилостивилась Флорентина, и бородатое лицо сурового воина-дикаря распласталась в довольной улыбке.
– Я понимаю твой вопрос, наверное, хочешь знать, почему на самом деле мы не отправили домой тебя?
Я закивала головой, не успев даже вымолвить задуманное мной «Именно».
– Я видела знак. Я не поняла, что это, но мне явственно было сказано: «Не останавливай ее».
В вагоне было светло и тепло. За окном проносилась тьма, лишь иногда промелькивали фонари небольших населенных пунктов, растворяющиеся в черноте ночи.
– Ты можешь прилечь – предложила Флора и пересела на сидение напротив, рядом с Храбром, освободив место.
Я хотела возразить, но все-таки прилегла, и вскоре блеклые сны проносились один за другим, ничего не давая запомнить.
Поезд тряхнуло, и череда полусонных видений прервалась: перед моим взором из тумана всплыла огромная, рогатая, клыкастая рожа, окруженная гривой. Чудовище, похожее на страшных клоунов из далеких детских кошмаров, гипнотически смотрело на меня маленькими злыми глазами.
– Тебе не скрыться от Люцифунда Тильзиффера! – прорычал демон и исчез.
Посмотрела в окно и увидела несметные стада козлорогов, бегущих за поездом, мчащихся вдоль вагона, преследующих нас. Я закричала.
Открыв глаза, увидела напряженные взоры Флорентина и Храбра.
– Они нас преследуют! – В ужасе выговорила я.
Флорентина сосредоточенно смотрела в сторону окна, и, казалось, напряженно к чему-то готовилась.
– Нам надо быстро уйти отсюда! – сказала она.
Мы пошли коридорами, из вагона в вагон. В одной из секций дремали двое сидящих мужчин. Как мы ни старались идти тихо, спящие пробудились и двинулись за нами. Что-то странное происходило с их обликом.
– Бежим! Быстрее! – крикнула Флорентина, – слуги Тильзиффера вселяются в людей.
* * *
Не повезло – мало того, что общий вагон, так еще и набит битком: в междурядьях теснились пассажиры, кому не хватило сидячих мест. Мы стали пробираться сквозь толпу к следующему выходу. Мы с Флорентиной шли вперед, Храбр прикрывал сзади.
Не тут-то было! Старая бабулька вредной наружности с авоськами не разбирая накинулась на нас.
– Хамки!
Но ругаться с ней было некогда, за нами мчались разъяренные козлы, и уже не приходилось думать о приличиях.
– Сама дура! – бесцеремонно промолвила Флорентина, – А ну, сдвиньсь с дороги!
