Все трое тяжело дышим. Мне становится смешна ситуация, и я, спокойно, подношу амулет к окну. С нескольких попыток нахожу зеленый луч. Фло и Тенебрий вместе пытаются сфокусировать линзу, но ничего так и не выходит.
– Жаль! – восклицает Тенебриус. Видимо колокольня слишком низкая.
– Или работает в другое время года – поправляет Фло, – портал-то есть.
Расстроенные, мы спускаемся вниз, тихо проходим на улицу мимо коморки со сторожем. Возвращаемся к бесогонам и держим путь к маленькой церквушке, под которой скрываются большие подземелия. Старцы взирают на нас с неодобрением.
Вход в пещеры. Приземистый храм, больше похожий на вытянутый домик, с небольшим куполом-восьмигранником. За церквушкой – обрыв, да припорошенные снежной шубой ели.
Заходим.
– Паломники? – встречает нас старец в черной рясе.
– Путешественники?
Мы утвердительно киваем.
– Нечистые помыслы у вас! – говорит он, но не предпринимает никаких попыток нас задержать.
– Лоэнгрин. – Говорит Тенебриус, после того, как мы оставили его позади.
– Кто?
– Жил здесь такой монах, Лоэнгрин-привратник. Сидя у врат монастыря, пристально наблюдал за входящими. Если кто входил с добрыми помыслами, приветствовал и благословлял, ежели с недобрыми, обличал и пытался наставить на путь истинный. Ничто нельзя было утаить от него.
– А почему тогда у нас помыслы нечистые. Мы же орден чистого сердца. – удивляюсь я.
– Потому что держим путь на Орбус, к демонам. Это нечистый путь, как не смотри. – Ответ показался мне убедительным.
* * *
По узкому проходу, где не разойтись двум, спускаемся вниз.
– Направо – варяжские пещеры. А нам – влево. – поясняет Тенебрий.
– Что за варяжские пещеры? – уточняю я, хотя уже и слышала это слово.
– По берегу Дану-Ра лежал путь из северных нагорий в плодородные земли южных полисов… – начал Тенебрий.
– Это я знаю.
– В здешних берегах разбойники вырыли пещеры и нападали на проходящие ладьи. Тут же и хранили награбленное. Говорят, там скрывается золотой меч. Дает увеличение силы и скорости любому богатырю, кто только сможет его поднять… ну а сначала, найти конечно.
– Опасаюсь я этих пещер, – признаюсь друзьям.
– Ну, мы все равно не пойдем туда…надеюсь, – пытается Тенебриус ободрить меня.
Мы шли по переходам вглубь, мимо гробов с прозрачными, из стекла, крышками, в которых покоились святыни – мощи, обернутые в богатые ткани с религиозной символикой.
– Ну надеюсь, ничего плохого не случится. – Думаю вслух. – Уж нетленные мощи не должны вставать.
– Здесь похоронены многие великие старцы. Основатели монастыря Ларион, Антоний и Феодосий, уже упомянутый Лоэнгрин, нашли приют здесь Богдар, Моисей, Амфор, Афоний, Руфус… много здесь святых имен, а еще больше безвестных, полузабытых, имена которых нам ничего не сказали бы, но которые совершали иноческий подвиг, честно и смиренно проводя свой век.
Наконец, упираемся в залу, которая заканчивается иконостасом.
– Пещерный храм. Значит налево. В келью Феодосия.
Проходим пару поворотов и вот – древнее жилище инока, маленькая сводчатая каморка. По бокам прохода из песчаника вырезаны ложе и стол, в торцевой стене устроена ниша для светильника. На столе – глиняный горшок с цветами, в нише закреплена лампада.
– Здесь должен быть ключ – тянется Тенебриус к нише.
Я падаю, чувствую, как мое тело становится невесомым и летит куда-то в пропасть. Чувствую под ногами твердую поверхность, на которую я приземлилась на корточки. Медленно поднимаюсь, стараясь разглядеть сквозь синевато-серые клубы призрачного тумана хоть что-нибудь.
– Фло! Тенебриус! – пытаюсь кричать я.
Ни то что отклика, даже эхо не слышно.
Очередное жуткое место.
За моей спиной раздается рык. Вскрикнув, оборачиваюсь. Из мутного клубящегося дыма скалится косматая голова. Я бы приняла его за немытого старика со спутанными грязными волосами, но демона выдавали торчащие нижние клыки, рога, копыта и крылья, как у летучей мыши. На козлорога он тоже не был похож. Бес.
Медленно пячусь назад. Арбалет, выручай.
Еще один. Он походил на помесь обезьяны и собаки, со свинячим пяточком и огромными, как у осла лопоухими ушей. Ухмыляясь злобным оскалом, демон погрозил мне дубинкой. Какая же у него мерзкая шерсть, буро-зеленая, как болотная тина. Он медленно шел ко мне.
Крылатый бес взлетает, укорачиваясь от стрелы. У второго крыльев нет. Зато вооружен дубиной.
О боже, еще один. Зеленый и скользкий, как лягушка, с мерзкими алыми губами целится в меня рогами, коих у него целых три. Алые крылья, похожие на складки плащеносной ящерицы, несли его в мою сторону.
Новые выстрелы не причиняют демонам вреда. Я кричу, стреляю, визжу. Убегаю. Снова стреляю. А число бесов все пребывает.
Из клубов тумана показались две жуткие шипастые рыбы, с противными хоботками, как у муравьедов. Они плыли по воздуху, словно в воде. Несмотря на рыбные формы, помимо плавников эти чудища обладали руками. Когтистые лапы вооружены дубинками.
Я убегаю от демонов, оборачиваясь и посыпая стрелами. Но бестолку. Похоже, на нечисть физический урон не действует. Что же делать?
Амулет волков? Он тускл и бессилен против бесов. Прóклятые против нечистых не пойдут.
Кулон моего возлюбленного? Он слабо сияет.
Заговоры? Нужно заклинание или молитва и тогда я вспоминаю о свитке, что вручила мне мама.
Развернув свиток, читаю. И продолжаю палить по нечисти. Нечисть рассыпается в прах.
Но на смену павшим – новые полчища.
Рогатые, косматые, болотно-зеленые, крылатые. Мерзкая рожа с ветвистыми рогами оленя. Семирогий с крыльями как у бабочки. Похожий на кошку с присосками как у осьминога и зубастым ртом под хвостом
Выстрелила, смотрю в свиток, читаю, снова выстрел, смотрю на текст:
…не приключится тебе зло, и язва не приблизится к жилищу твоему; ибо ангелам своим заповедает о тебе – охранять тебя на всех путях твоих: на руках понесут тебя, да не преткнешься о камень ногою твоею; на аспида и василиска наступишь; попирать будешь льва и дракона[5].
Демоны растворяются, туман проясняется. Призрачный старец с бородой. Я готовлюсь и его пристрелить.
– Не бойся дитя, Господь с тобой, – говорит он.
– Кто ты? – спрашиваю его.
– Один из тех, кто создал это место. Вы зря пришли сюда. Здесь еще много тайных ходов и пещер, сокрытых, но доступных для тайного вѝдения. Бесы, с которыми мы боролись, заточены в некоторых из них.
