Она добралась до стены. Отсюда зависший в воздухе «Росинант» был не виден. Она не думала, что пилот Джеймса Холдена решится бить по ней сквозь школу, но на всякий случай переместилась за соседнее здание. Когда летят пули, люди в панике вытворяют такое, что в другой обстановке им бы и в голову не пришло. Лучше не рисковать.
Рев корабельных дюз возвысился до визга и стал затихать. Корабль сел. Разнесли ее группу, ее саму обратили в бегство и решили, что плацдарм очищен.
Ни хрена не очищен, мудачье!
Танака рывком перебросила себя из-за постройки в заросли туземной травы. Она бежала параллельно курсу Холдена и его людей в направлении корабля, держась на таком расстоянии, чтобы они, если повезет, не услышали. Если кто-то не оглох после залпа ОТО в атмосфере. Даже если уловят что-то шестым чувством, дважды подумают, опасаясь убить непричастного. Может быть. Шайка бездумных сорвиголов. Ей будет приятно их устранить.
Пробежав тридцать метров, она замедлила темп и свернула в сторону бегущей троицы. До них был еще десяток метров, когда за стеблями мелькнула темная марсианская броня Холдена. Он двигался к кораблю, в ее сторону не смотрел. Сквозь звон в ушах пробился собачий лай – значит, и девчонка там.
Танака поправила курс и прибавила шагу, не показываясь на глаза, но двигаясь наперерез. Туземная трава была покрыта цеплявшими за одежду миниатюрными крючками. Один стебель она задела тыльной стороной ладони, и на этом месте остался болезненный ожог. Она игнорировала боль. Она чуяла кровь, добыча была совсем рядом.
Решив, что достаточно обогнала их, она выдвинулась на край зарослей и стала ждать. Корабль теперь молчал. Трава кругом гудела белым шумом. Поодаль на дорожке лаяла собака. Танака расслышала голос Холдена: «Скорей, к ним идет подкрепление».
До них десять метров, приближаются. Они бежали рысцой, но она была на шаг впереди. Последний шаг…
Танака поднялась из травы, навела пистолет на Холдена. В другое время и в другом месте его ошарашенное лицо показалось бы смешным. Девочка предостерегающе вскрикнула и ухватила за ошейник заходящуюся лаем собаку.
– Я не дам вам уйти с девочкой.
Оружие было у Холдена в руке, но он его не поднимал. Переступил ногами, будто собирался бежать, но Танака, покачав головой, навела пистолет ему в лицо.
– Если я забрызгаю девочку вами, она ударится в панику. А если она побежит, все обернется совсем непредсказуемо. Никто из нас этого бы не хотел.
Холден, кивнув, уронил пистолет и взглянул Танаке за плечо.
– Погодите, – заговорила та. – Где… – Здесь, – ответил низкий голос сзади.
Дерьмо. Она на шаг промахнулась.
Она уже разворачивалась, переводя прицел, пока не прозвучало второе слово. Что-то с силой ударило ее в висок, опрокинув на землю. Из зарослей выступил Амос Бартон. Руки сжаты в кулаки.
– Привет, – сказал он, подступая к ней.
Удар был мощный, сотрясение челюсти отдалось во внутреннем ухе. Мир пошел колесом. Танака, откатившись, нащупала на земле свой пистолет. Начала его поднимать, но тут ботинок Амоса соприкоснулся с ее локтем, и пистолет улетел в траву.
– Ты что делаешь? – спросил Холден.
«Получаю причитающуюся мне трепку», – подумала Танака, в помрачении сознания удивляясь, с чего бы ему с ней разговаривать.
– По-моему, с ней не худо бы потолковать, – ответил Бартон. – Возьмем с собой.
Танака сказала «нет» и попробовала встать, но тут же обмякла: «Смотрите, как мне плохо». Она только наполовину играла роль.
– Скорей, – поторопил Холден, увлекая девочку мимо нее.
Бартон наклонился, ухватил Танаку за плечо и вздернул на ноги. Очень силен – это хорошо. Значит, слишком самоуверен. Танака позволила себя поднять, покрепче уперлась ногами в землю и ребром ладони ударила его под подбородок. Голова у него мотнулась, но хватка на ее левом бицепсе не ослабла.
Подняв вторую руку, он заехал ей тяжелым кулаком в лицо. Увернуться она не могла, но резко отвела голову вправо и шлепком отбила удар влево. Щеку все-таки зацепило вскользь, и этого хватило, чтобы онемела половина лица.
В движении он приблизился к ней, и Танака, всем телом откинувшись назад, используя свой вес в дополнение к инерции удара, опрокинула Бартона на себя.
Он, инстинктивно выбросив руку, выпустил ее. Упали оба. Он рухнул сверху, как подрубленное дерево, выбил весь воздух из легких. Но к этому она была готова – и выставила локоть, на который Бартон напоролся в падении. Он крякнул, как подбитая утка, и откатился, схватившись за горло. Танака вскочила, поискала взглядом девочку. Мир вокруг нее вращался. Она стиснула зубы, заставляя себя не замечать вращения.
Девчонка, обняв собаку, буквой О разинув рот, из-за спины Холдена таращилась на побоище. Холден шарил у себя под ногами – искал брошенный пистолет.
Свой Танака увидела недалеко, в траве. Рвануться к нему ради неприцельного выстрела в Холдена значило рисковать девчонкой: та стояла слишком близко.
Поэтому Танака подняла руку.
– Постой, Холден.
– Его в это дело не вмешивай, – сказал сзади Бартон. – Мы еще не кончили.
Развернувшись на носке, она хлестнула по тому месту, откуда раздался голос. Великан механик небрежно отмахнулся. Он был как огурчик после удара, который убил бы почти любого. И с глазами у него было что-то неладно. Сплошь черные. Кажется, она что-то слыхала про такие глаза. Вспомнить бы, о ком шла речь.
– Я читала твое досье, – заговорила Танака, снова оборачиваясь к Холдену и девочке. Ей нельзя было терять время на бокс с этим странным черноглазым типом. Тем более что ему как будто нипочем самый смертоносный ее удар.
– Да-а? – протянул механик, приближаясь.
– Там сказано, что мы тебя убили. В другой ситуации я бы не пожалела времени разобраться.
Девчонка была так близко. Если бы только восстановить равновесие – два шага, сграбастать и бежать, пока остальные не опомнились. Танака поспорила бы на что угодно: когда детка окажется у нее в руках, стрелять они не станут.
– Время у тебя будет, – ответил ей Бартон.
Танака обернулась к девочке и замерла. Холден стоял перед ней с пистолетом в руке. Глаза, только что испуганные, стали пустыми, бесстрастными, холодными. Плохо дело.
– Нет, – сказал он. – Не будет.
Танака не успела даже начать движения – пистолет Холдена выстрелил трижды. Три пули молотом ударили в солнечное сплетение. Все в центр массы. Насмерть. А она до сего момента сомневалась, способен ли он на такое.
Танаку шатнуло на два шага к краю дорожки, и там она упала ничком. Три пули, вбившие ей в грудь пуленепробиваемое нановолокно, глубоко промяли ткани тела. Она пересилила боль, замерла, задержала дыхание.
– Черт, кэп, – говорил над ней Бартон. – По-моему, ее надо было оставить.
