Зато во всех городах имелись ослы. Как и коровы, ослы считались членами семьи. Они трудились вместе с людьми, перевозя тяжести, вспахивая поля и выполняя всю ту работу, которая и положена ослам. Инвалиды часто передвигались в специальных тележках, в которые были запряжены ослики. Ослята бегали на свободе вместе с кошками, собаками и детьми. В Долине была распространена порода типичного рабочего ослика, тонконогого, серого мышиного цвета и с черным крестом на плечах. Голоса их были поистине ужасны. Ослы-самцы, будучи известными забияками и задирами, паслись вместе с бычками на Лугу Пениса.
Мулов, как и лошадей, разводили в основном жители Чукулмаса. Маленький мул, производное кобылы и осла, или лошак, рожденный от жеребца и ослицы, использовались порой для верховой езды и для игры в ветулу, некий вариант поло; мулы работали и в упряжке, перевозя тяжести или вспахивая поля. Поезд на рельсовой дороге, например, тащили главным образом мулы. Их уважали за ум и преданность, а кроме того, это и чисто внешне были очень симпатичные животные, однако поскольку для мула требуется почти столько же места и корма, как для лошади, то в городах Долины по большей части основным и надежным помощником человека в его трудах и заботах оставался ослик.
СВИНЬИ
Свиней в Долине специально не выращивали, возможно, в результате культурной дифференциации с народом Теудем, то есть Народом Свиней — шестью-семью небольшими скотоводческими племенами, обитавшими на довольно обширной территории в горных районах Долины Реки На, а также в долинах Одун и Яньян. Жители Долины охотно обменивали у Народа Свиней свои товары на свиные шкуры, однако страдали всеми теми предрассудками, которые свойственны оседлым племенам в отношении соседей-кочевников, а потому считали, что Народ Свиней недалек от истины, когда называет себя Детьми Великой Свиноматки.
СОБАКИ
Каких только собак в Долине не было! В городах для них особой работы не находилось, поэтому горожане строго следили за тем, чтобы они не спаривались как попало, поскольку щенки должны были быть либо приручены, либо уничтожены, дабы избежать разрастания стай диких и одичавших собак. Большую часть кобелей кастрировали, и основной функцией прирученной домашней собаки была охрана дома от диких собак: ирония судьбы и весьма несчастливой судьбы, но, к счастью, у собак чувство иронии развито слабо. Дикие собаки представляли собой вполне реальную угрозу для людей и животных, как домашних, так и диких; они существовали «семейными» стаями, в которых было от двух до шести особей, а также стаями из одних только кобелей, состоявших из пятнадцати-двадцати псов, способных загнать и растерзать любое живое существо. Детей, которые отправлялись пасти скот, собирать ягоды или грибы, специально учили немедленно забираться на ближайшее дерево, как только они увидят или хотя бы услышат диких собак, и в лес дети, по возможности, уходили всегда в сопровождении, по крайней мере, одной домашней собаки, а часто — и целой свиты собак, ласково виляющих хвостами своим малолетним хозяевам и вечно что-то вынюхивающих.
Дикие собаки обычно были животными мускулистыми и довольно крупными; одомашненные — как правило, гораздо мельче, однако тоже достаточно сильные и крепкие. За чистотой породы никто не гнался, однако наиболее популярными были: хечи — крепкая, покрытая очень густой шерстью, немного похожая на чау-чау сторожевая собака, очень умная и серьезная, с острыми ушками и пышным хвостом, обычно красно-коричневого или рыжего окраса; дуй — длинноногая, с курчавой серой или черной шерстью, отличная пастушья собака с высокими стоячими ушами над умным лбом и довольно мрачным, восприимчивым нравом; а также оу или гончая — короткошерстная, вислоухая, очень общительная, ленивая, занятная как клоун и чрезвычайно сообразительная. Гончим собакам было разрешено собираться в стаи на охотничьей стороне горы, однако охотники все время внимательнейшим образом следили за тем, чтобы они не начали «крутить романы» с дикими псами. С гончими охотились только на оленей и некрупную дичь; а для охоты на диких собак, кабана или медведя предпочитали хечи. Собаки были настоящими любимцами своих хозяев, однако в дом их пускали редко; собаки слонялись между домами и находились главным образом под присмотром детей, которым вменялось в обязанность оберегать собак от опасностей, поджидавших их в городе, в то время как собаки обязаны были оберегать детей от опасностей, грозивших им в лесу. Так что любого человека, подходившего к городу со стороны его Левой Руки, обычно встречало некое подобие площадки молодняка, где щенята и дети играли вместе совершенно свободно.
КОШКИ
Кошки, как более чистоплотные животные, пользовались в городах Долины полной свободой. Домашней кошке обычно разрешалось жить в доме на правах члена семьи и главного ловца мышей. Кошки в Долине по большей части короткошерстные, самых разнообразных окрасов и оттенков, хотя наиболее популярны черные и пестрые. Поскольку именно кошки — наилучшие союзники человека в борьбе против мышей и крыс в домах, амбарах и на полях, им было позволено размножаться совершенно свободно; если вставала проблема «перепроизводства» котят, то их разрешалось уносить на «охотничью» сторону горы, чтобы они сами устраивали там свою жизнь как могли. Поэтому леса в окрестностях городов были полны одичавших кошек, а также — совершенно диких котов (которые в два-три раза крупнее обычных), причем те и другие вечно соревновались с лисицами и койотами в борьбе за добычу — древесных крыс, бесчисленных полевок и белоногих мышей. Истории насчет гигантских диких котов — иссиня-черных или пестрых монстров, в существовании которых клянутся чем угодно, — ни разу не были подтверждены ни одним заслуживающим доверия очевидцем. Всегда это оказывался «некто не из нашего города», который «собственными глазами» видел, как такой огромный и страшный кот крался к его клеткам с курами.
МЕЛКАЯ ЖИВНОСТЬ И ПТИЦА
Кур всегда держали ради яиц, мяса и просто за компанию; в маленьких городах Долины клетки и вольеры для кур были понаставлены повсюду между домами, где есть свободное место, тогда как в больших городах все-таки старались держать птицу (вместе с ее запахом) где-нибудь подальше от дома и поближе к хозяйственным постройкам. Однако и в больших городах нет-нет да и встречалась посреди городской площади курица-несушка. Каждый город разводил свою, особенную породу кур и защищал свои права на ее разведение. В Синшане и Мадидину еще очень любили разводить химпи, маленьких, похожих на морских свинок зверьков с пестрой шкуркой; здесь их разводили на мясо, однако же во всех других местах химпи держали главным образом для забавы, что ставило Синшан и Мадидину в моральном отношении несколько ниже остальных городов Долины. Иногда еще в хозяйстве держали пушистых одомашненных кроликов, которых кормили особыми травами, — мясо у них было более нежное, чем у диких, но любой кролик всегда считался чем-то вроде игрушки, и разведение их воспринималось как нечто несерьезное, вроде забавы для детей или дурачков. В Долине порой весьма активно занимались разведением голубей, гусей и уток, создавая большие стаи этих наполовину одомашненных птиц, а порой эта практика почему-то совсем сходила на нет; поэтому птицы эти считались то обитателями Первого Дома, как и все домашние животные, то — Второго, как вес дикие и предназначенные для охоты. Однако же, поскольку ни голуби, ни гуси, ни утки так и не были окончательно приручены, а, собираясь в гигантские стаи, делили леса, поля и водные источники Долины с ее обитателями-людьми, и поскольку они не живут постоянно на земле, то их и сочли в итоге не принадлежащими ни к одному из Пяти Земных Домов, но скорее к Небу и Дикому Краю. Из-за этой путаницы и двойственного своего положения дикий гусь и сизый голубь стали излюбленным поэтическим образом души, переходящей из Дома в Дом, скитающейся между Небом и Землей, между бодрствованием и сном, между жизнью и смертью. Гигантские миграции гусей, когда Река На превращалась «в реку хлопающих крыльев и теней от этих крыльев», а также бесконечные стаи гусей, пролетавшие в небесах, стали расхожей метафорой перемен и начала новой жизни. Дикий гусь, утка и лебедь часто изображались в виде стилизованного рисунка хейийя-иф, как и летящая в небесах гусиная стая; крики пролетающих гусей, громкое хлопанье их крыльев, особенно когда они летят против ветра, часто использовались в музыке.
