– Я? Могу? Как это?
– Скажу. Но сначала ответьте, ваш сын доверял вам?
– Конечно! – механически произнесла она. – У нас с Илюшей были доверительные отношения, он все рассказывал мне.
Ее уверенность достойна восхищения, лишь бы разочароваться не пришлось, как часто бывает с самоуверенными родителями, но сказал он другое:
– Раз так, вы облегчите нам задачу. Пока будете находиться в больнице, вам придется собраться с силами и за это время вспомнить все связи вашего сына: с кем он дружил, с кем враждовал, какие неприятности с ним случались, когда и почему Илья был недоволен, расстроен, зол… Это очень важно, понимаете? Вплоть до чисел. Помните, от вас зависит успех наших поисков.
– Да… слышу… обещаю… – тихо, словно в трансе, произнесла она.
К этому времени они вышли в прихожую, где их дожидались, сидя на пуфиках, доктор с медсестрой. Терехов подвел к ним мать убитого и убедил:
– Элеонора Геннадьевна пришла в себя, больше такого не повторится. Поезжайте… позвоните завтра мне – куда, в какую палату устроите ее.
– Лучше я позвоню, когда она в себя придет, – предложил доктор. – Со своей стороны обещаю держать на контроле ее самочувствие.
– Идет, – согласился Павел. – Спасибо, доктор.
Медсестра приобняла Элеонору за плечи и повела к выходу, что-то чисто по-женски шепча на ушко, но та, переступив порог, вдруг обернулась:
– А вы… вы обещаете найти?
– Мы сделаем все, что в наших силах, – не пообещал он, не мог этого сделать по объективным причинам.
Элеонора наверняка услышала то, что хотела, кивнула и вышла из квартиры. Вскоре с характерным скрипом закрылись двери лифта, потом он поехал вниз, а Павел с облегчением вздохнул и вернулся в комнату. Никто не спросил, мол, как там бедная мама убитого, он сам отчитался:
– Ее увезли. Что-то наши коллеги задерживаются.
– Так это же только у нас комплекс паровоза, – заворчал под нос Феликс, рассматривая коллекцию фарфоровых фигурок величиной с палец на полке застекленного шкафа-витрины (под названием «горка») черного цвета, то ли это ангелы с крылышками, то ли феи, не очень понятно. – Мы все бросаем и несемся впереди других, нам же надо первыми к трупу пробиться, как будто он убежит. А эти другие спокойно и выпили, и закусили, и пообщались… Веник, сфоткай эти фигурки и шкафчик подробно.
В ту же секунду раздался бодрый незнакомый голос:
– В данном случае неуместно говорить «добрый вечер», поэтому просто… здравствуйте.
В дверном проеме стоял молодой человек, если Веня упитанный, то этот паренек кругленький, аккуратненький, такими бывают отличники в школе, опекаемые без меры мамой, которая кормит сытно, вкусно и много. И такой чистенький, что на первый взгляд казалось, будто его долго мыли с мылом, отчего розовые щеки лоснились, улыбка светилась, а наглаженная одежда сияла, как в рекламе моющих средств. Но если серьезно, он произвел приятное впечатление, эдакий обаяшка, тем не менее явление вызвало закономерное недоумение, у Феликса непроизвольно вырвалось:
– Это еще кто нарисовался?
Клара чиркнула о коробок спичкой…
В полутьме огонек пыхнул яркий, желто-оранжевый, с тонким сиянием вокруг, осветив лицо Клары, на котором улыбка не появлялась вот уже три года. Точнее, три года и четыре месяца, можно еще и дни посчитать, но зачем? Аркадий Лукьянович не спускал с нее глаз не потому, что опасался за здоровье, эти времена прошли, сегодня вдруг посетила бредовая мысль о бесконечности. Ему совершенно не свойственны философские размышления, он абсолютно земной, его профессия тоже земная – технолог на рыбном заводе, там ничего нет, располагающего к экзерсисам ума. А вот сегодня стукнуло: бесконечность, это что-то постоянно неудобное, угнетающее изо дня в день, не дающее главного – надежды.
Клара поднесла огонек к церковной свечке возле маленькой иконы Богоматери, которой вовсе не место на полке стеллажа с интерьерными, в большинстве своем ненужными предметами. Постояв там с минуту, она вернулась за накрытый стол, Аркадий Лукьянович по-новому взглянул на жену, хотя у них гражданский брак, да и живут вместе они всего два года и три месяца, не считая нескольких дней. Одно дело встречаться в течение многих лет, совсем другое – жить бок о бок, когда у обоих бóльшая часть жизни прошла, за плечами багаж и много чего случилось. Итак, пора разрядить бесконечную паузу:
– Давай, наконец, проводим Старый год? (Клара молча кивнула, он налил ей шампанского, себе водки.) Ну? За Старый? Он принес много хорошего…
И осекся. Забыл, что у Клары ничего хорошего по определению не может быть, она об этом никогда не говорила, он сам додумался. Пока Аркадий Лукьянович пил свою водку, зазвонил ее телефон Кларе пришлось вернуться к стеллажу, где лежал смартфон, она немножко ожила, услышав голос в трубке:
– Здравствуй, родной… Все хорошо у меня, просто отлично… Аркаша, тебе привет от Димки!
– Спасибо, взаимно, – бросил в ответ он, но его слова попали ей в спину, так как Клара отвернулась и общалась с сыном какое-то время междометиями.
Подперев скулу кулаком, Аркадий Лукьянович терпеливо ждал, царапая вилкой тарелку и поглядывая на Клару, а не в телевизор, где зашкаливало веселье – шел повтор новогоднего огонька. Ему пятьдесят, ей сорок три; он простой мужик, она королева без трона и королевства, а если бы пользовалась косметикой и не убирала волосы в узел на затылке, была бы краше мировых звезд кинематографа. Он любил ее в любых проявлениях, она… иногда ему казалось, Клара никого не любит, никто ей не нужен. А старость не за горами, тут нужно радоваться каждому новому дню, ведь время неумолимо, вместо этого госпожа уныние холодит дом.
– А когда, когда?.. – добивалась ответа она. – Родной, скоро – ни о чем не говорит… Хорошо, милый, я жду. Пока, родной, целую. Аркаша, Димка приезжает, сказал, скоро. Но даты не назвал.
Клара вернулась за стол, взяла бокал и задумалась, в который раз Аркадий Лукьянович решил втянуть ее в диалог:
– Решил сделать тебе подарок, но не знаю, что бы ты хотела…
– Я? – глядя ему в глаза, переспросила она.
По телику грянул гомерический хохот, он диссонировал с унылой атмосферой за столом. Под этот смех Клара выпила и ответила ему:
– Хочу невозможного.
Появление незнакомого молодого человека…
…не где-нибудь, а на месте преступления, к тому же в столь поздний час, вызвало вполне законный и чисто профессиональный интерес.
– Ты кто? – задал законный вопрос Женя.
– Кориков Антон Степанович, новый судмедэксперт, – представился молодой человек, а дальше пошутил: – На пост заступил позавчера, к работе готов.
А они грешным делом подумали… нет-нет, этот паренек, разумеется, не убийца, но вдруг он сосед и что-нибудь заметил. Пусть мелочь, ведь жизнью нашей рулят они – мелочи, следовательно, незаметно играют свою латентную роль, а в исключительных случаях и роковую. Но все оказалось проще, только вот слишком он молод для эксперта.
