– Но если он обозначил ее кодовым словом?
– Давай посмотрим. Ребята ее номер добыли, он у тебя в столе, контакты Грюмина тоже у тебя в столе. Доставай.
Павел выдвинул ящик стола, затем небрежно кинул папку на стол, нашел нужные листы, разложил их перед собой. Феликс к этому времени стал за его спиной и наклонился, опираясь одной рукой о спинку стула Терехова, второй держась за край стола.
– Вот ее первый номер, на ней два номера… а здесь у нас Грюмин… – Павел вел пальцем по номерам, достиг конца списка. – Мимо. Второй номер… Тоже мимо. Итак, ее двух номеров Грюмин не внес в свои контакты ни под каким именем, но неизвестный позвонил с его трубки именно Марьяновой…
– …потому что знает ее номер, – закончил Павел.
– Но если Грюмин созванивался с той же Марьяновой, почему ее нет в контактах? Наизусть он не мог помнить чужие номера.
– На бумажке носить тоже неудобно, не те времена. Операторы связи дали отрицательный ответ на наличие второго номера Грюмина, а это значит…
Феликс хитро сощурился, подняв вверх указательный палец, Павел догадался, на что он намекает:
– У него была вторая симка, на нее он предусмотрительно вносил лиц, которые могли создать ему проблемы. Скорей всего, Грюмин и разными трубками пользовался. Второй номер сто пудов левый, поэтому не зарегистрирован ни на одном ресурсе.
– Совершенно верно, – закивал Феликс. – Нелегальные номера в ходу у жулья, их до сих можно купить на черном рынке. А оператору связи плевать, что звонят, к примеру, умершие люди, деньги поступают и – все ОК.
– Левый номер и второй телефон, – задумчиво произнес Павел. – Главное, не зная номера, мы не можем контакты прокачать.
– Но какая умная сволочь наш мальчик Илюша, – качая головой, сказал Феликс. – Прекрасно знал, что совершает преступления, шел на это сознательно и старался обезопасить себя. Если бы поступили на него жалобы, одно из доказательств, что его оговаривают, – телефонный номер. Распечатка показала бы, что Илюша никогда не звонил девчонкам, стало быть, с ними вообще не имел никаких дел.
– Слабоватое доказательство, есть масса других способов получить улики.
– Я же сказал, что это один из способов, – подчеркнул Феликс слово «один». – Нас всех ввел в тупик его телефон, думаю, Илья подготовил пути, чтобы уйти от ответственности.
– Может быть, – согласился Павел. – И все же не понимаю, почему девчонки не пытались засадить его. Ладно, в маленьком городке, откуда он родом, девочки не хотели огласки, там почти все знают друг друга, стыдно, что тебя использовали и унизили, растоптали. А некоторым не докажешь, что вины нет. А у нас почему?
– Ой, Паша, только в кино показывают крутых девиц, плюющих на общественное мнение, такие, конечно, есть, но их не так много, как говорят.
– Тебе видней, ты у нас сердцеед.
– Был. До встречи с Настей.
Рассмеявшись, Павел на минуту задумался и вернулся к теме:
– Что же все-таки толкнуло Алену в петлю? Изнасилование она могла скрыть, как другие девушки скрыли, потому что не было у нее и у них доказательств, ведь под воздействием психотропных средств сопротивления они не оказывали. Почему не сделала этого?
– Не знаю. Самоубийство – это способ ликвидировать проблему.
– Тихо, стучат. Входите! – отозвался Павел на стук в дверь.
Вошло неудачное творение природы, замялось на пороге, однако это не главное, лишь бы человек был хорошим. Павел пригласил Демича присесть, тот несмело подошел, сел, сложил ладони и сунул их между бедер, ссутулившись. Он с интересом изучал Терехова и косился в сторону Феликса, который стоял у окна, наблюдая за ним оттуда.
– Почему меня вызвали? – со смешком спросил Оскар.
– Мы всех постепенно вызовем, – сказал Павел. – Помощники с вами побеседовали, настала наша очередь.
Оскар выпятил нижнюю губу, хихикнул и разрешил:
– Ну, валяйте… э… спрашивайте.
– Парень, ты дружил с Грюминым?
– Нет… То есть да…
– Так да или нет? – хотел ясности Феликс.
– Ну, так… – нервно ухмыльнулся Оскар. – Типа немного.
– А как это – типа, но еще и немного? – заинтересовался Павел.
Парень попал в тупик, пожал плечами, посмеиваясь, будто перед ним два дурака, которые не понимают простых вещей, после паузы ответил:
– Тусовались иногда. Мы же на одном курсе с ним учились.
– А что про него можешь рассказать?
Снова пожал плечами, снова засмеялся.
– Да ничего такого. Как все был.
– Но за что его убили, как думаешь? – Видя, что парень тормозит, дополнил: – Ну, он же что-то сделал тем, кто пришел к нему домой и забил Илью до смерти. Кстати, ты знаешь, с кем он вел дела… м… наверняка связанные с криминалом, за которые больно бьют? А иногда забивают до смерти.
– Да ничего он мне такого не говорил! Честно.
М-да, паренек совсем переволновался, ему явно не по себе, так всем не по себе в этом кабинете, даже матерым уголовникам и жертвам, а тут инфантил – жертва родительской любви. Павел еще раз решил облегчить бедняге участь свидетеля поневоле, повернув к молодому человеку ноутбук:
– Посмотри, Оскар… Ты же видел эти фигурки у Ильи?
– Да-а… – Без смешков он, видимо, чувствовал себя несвободным. – Видел, конечно, эти штучки, Илья их собирал.
– А что они означают?
– Пф! Ангелов и означают, как там, – указал Оскар на монитор.
– И все?
– Ну… он верил, что охраняют его… типа.
– Угу. А наркотики Илья часто употреблял?
– Нарко… – вытаращился Оскар и хихикнул: – Ну, так, иногда… марихуану покуривал… (Слово «марихуана» вызвало улыбку у обоих, причем Павлу пришлось опустить голову, чтобы скрыть непрошеную эмоцию.) Редко. Поколбасится немного и надолго забудет. Правда, не могу ручаться, что без меня он тоже не курил, но при мне редко. Честно.
– А ты составлял ему компанию?
На лице Оскара появилась гримаса ужаса:
– Вы что! Илья предлагал, но я… не-не. Никогда! Не.
– А наш эксперт утверждает, Илья тяжелыми наркотиками увлекался.
– Тяжелые? Это что?
– Не стоит прикидываться, – строго сказал Павел, надо же и попугать пацана. – Взрослый мальчик и не знает про тяжелые наркотики? Самому не смешно?
– Но при мне он никогда и ничего… – струхнул Оскар.
– Ладно, свободен.
Оскар поднялся, не веря своему счастью, попрощался, после чего паренька просто смыло невидимой волной. Феликс остался недоволен:
– Зачем отпустил его? Надо было дожать его, не верю, будто этот серый мышонок о проделках Грюмина не знает или хотя бы не догадывается.
