– Он пытался изнасиловать тебя?
– Убить.
– Убить?! – удивился Женя.
– А что, по-твоему, хотят, когда зажимают рот и нос? Я уже сознание стала терять без воздуха… Какая страшная мысль, когда понимаешь, что умираешь.
– Принято. А почему? За что он решился на такое?
Она взглянула на Женю, а тот идет держа голову прямо, даже не покосился в ее сторону, а поскольку она молчала, Сорин повторил вопрос:
– Так за что он тебя хотел убить?
– Ты спрашиваешь так, словно я должна знать причину.
– Что-то мне подсказывает, наверняка знаешь.
Зоя озадачилась, он наугад сказал или что-то на самом деле знает? Она как будущий адвокат (решение приняла еще на первом курсе) взяла паузу на обдумывание, в данном случае помалкивать – разумная тактика.
– Не хочешь говорить? – догадался Женя.
– Мне нечего сказать, – буркнула Зоя.
– Ладно, не говори. Но в следующий раз меня может не оказаться рядом, и тогда… ты не только сознание потеряешь, перестанешь дышать навсегда.
Жуткая перспектива, и Зоя понимала: это реально, отчего мурашки пробегали по спине. Непроизвольно она мысленно вернулась в подворотню и сглотнула подступивший к горлу ком от ужаса, что все может повториться. Как бы хотелось ей увидеть гнусную рожу напавшего, может быть, этот парень…
– Ты видел его лицо? – спросила. – Я не рассмотрела, там темно.
– Нет, он в маске был, мне не удалось ее содрать.
– Мы пришли, вот твоя общага. Стой, стой… – Сорин развернул Зою к себе лицом, взяв за плечи. – Сначала послушай меня. Завтра ты идешь к следователю, у тебя есть время подумать и рассказать все, что знаешь, нет… даже то надо рассказать, чего не знаешь, но подозреваешь. У тебя всего лишь предварительная беседа без протокола, так что твой рассказ юридической силы иметь не будет. Да, и главное: не ходи завтра в универ, а то… как бы чего не вышло. По дороге, я имею в виду, когда я случайно не пойду этим путем.
Уф, напугал. У Зои промелькнула неновая идея, неплохо ею освоенная: а не сбежать ли опять, и вдруг этот на вид мальчишка прочел ее мысли:
– Не вздумай сбежать, я настоятельно советую прийти к Терехову. А то автоматом влетишь в подозреваемые, подадим в розыск, найдем, не сомневайся. – Женя подумал и еще пуганул девушку: – Но и убийца, если не дурак, может найти тебя. А вдруг раньше нас?
Удрученная Зоя поплелась к общежитию, но, вспомнив кое-что, повернулась и окликнула Сорина, который тыкал пальцем в смартфон.
– Эй! – Он повернулся к ней лицом. – Как тебя зовут?
– Евгений. Викторович.
– Спасибо! С меня кофе за спасение.
– Я взяток не беру.
– Ну, тогда ты угости меня кофе, – нашлась она. – Таким образом я буду привыкать к взяткам, это полезный опыт.
– Это плохая привычка. А кофе… ладно, угощу.
– Пока, Евгений. Викторович!
И скрылась за массивной деревянной дверью. А Сорин вызвал такси.
В разгар празднования позвонила Настя.
Ее все громко и с аплодисментами поздравили, она поблагодарила и попросила извинить, так как хочет посекретничать с мужем. Феликс вышел в прихожую, прикрыл дверь, ведущую в гостиную, и сказал:
– Что случилось?
– Все хорошо, просто отлично, не волнуйся, я по-другому поводу позвонила. Ты не обидишься, если я сама дам имя нашему мальчику?
– Что за вопрос, конечно, называй. А как мы назовем сына?
– Владимиром, Володей, как моего папу Вову. Я смотрю на нашего малыша и вспоминаю, как он меня защищал от тех… помнишь?
– Естественно, помню.
– Папа Вова мне сказал: «Беги!» Я не убежала, не смогла его оставить… Представляешь, он согласен был умереть, лишь бы дать мне возможность убежать, а ведь он не родной мне. Если бы не папа Вова в тот страшный вечер, не было бы ни меня, ни нашего сына. Он такой хорошенький…
– Лишь бы нос у него был не мой, – пошутил Феликс.
– Милый, – протянула Настя жалостливо, – он маленький, еще ничего не понять, но… кажется, нос у него будет твой.
– О-о-о… – застонал Феликс.
– Прекрати стонать, главное, твой нос нравится мне, Тамара говорит, аристократичный. Ладно, иди, не заставляй себя ждать. Я тебя обожаю, тебе мало?
– Достаточно. Я тоже обожаю тебя… вас обоих.
Феликс вернулся в гостиную и объявил:
– Итак, господа, моего сына зовут Володя!
– В честь Владимира Алексеевича? – догадался Женя.
– Совершенно верно, – плюхнувшись на свой стул, сказал Феликс и взял бутылку коньяка. Разливая по рюмкам, взглянул на лица и тоже догадался: – За мое короткое отсутствие что-то произошло? Сорняк, ты принес плохую новость?
– Новость наполовину хорошая, наполовину плохая, – сказал Женя. – С какой половины начать?
– С плохой, – сразу определился Феликс.
– Нашу фигурантку пытался убить некий субъект в черной маске.
– Ничче-се! – вытаращился Феликс. – И?
– Я спас, и это хорошая половина, – нескромно заявил Женя, все рассмеялись, после чего он продолжил обычным тоном: – Я шел за ней, на полсекунды глянул в сторону, потом смотрю – Зои нет. Значит, куда-то юркнула. Рванул я вперед, вижу арку, я туда. Проход в длину метра три, темно, но возню заметил. Он Зойку к стенке прижал, перекрыл рот и нос ладонями, короче, душил. Схватил я это чмо за шиворот и оторвал от нее. Он замахал руками, а я, к сожалению, не супермен, налетчик вырвался и убежал. На лице была маска, опознать не смогу. Я довел ее до общаги, убедил прийти завтра на беседу и поехал к вам.
– А она что говорит насчет нападения? – спросил Феликс.
– Понятия не имеет, кто напал. Но я не очень верю ей.
– Женя, это серьезно, ее пытались убить? – засомневался Павел.
– Похоже на то. Темно было в подворотне, я сначала подумал, что напал насильник, но Зоя сказала, он душил ее. Хотя мог и после удушения… В общем, когда я оторвал его от нее, она не устояла и сползла по стене вниз, с трудом пришла в себя. Да, душил ее, душил.
– Значит, в записи все-таки угрозы, – произнес Павел. – Алина, голос вытащить получится?
– Нет, Павел Игоревич, – ответила девушка. – Я носила запись Левченко, он подтвердил мои опасения: текст наверняка читала программа. Предположительно, говоривший еще и поигрался с повышением и понижением звука, чтобы создать иллюзию, будто говорит человек сию минуту.
– Но на записи диалог, – возразил Вениамин.
– Я сказала Левченко то же самое, а он заметил один прием, который я не заметила, вы тоже. Диалог писался заранее, свои фразы он включал после ее фраз, и неважно было автору, что скажет Зоя.
