И что там в народе говорят? Пролистала отчёт — всё терпимо, однако же сплетни про мои сторонние, теперь уже духовные, отношения со стражниками ещё ходят. Поэтому красная роза — лучший вариант. Для прозийцев это не просто цветок, это заявление. Ну а что? Мужчины и вправду стали мне близки как братья. Ну или дядюшки, смотря с какой стороны посмотреть.
Красное платье с вырезом, открывающим только ключицы, выглядело очень скромным, несмотря на цвет. Этого я и пыталась добиться: красный — опасный со всех сторон, а мне нужно вызывать симпатию у будущих подданных.
— Ваше высочество, что мы будем делать с волосами?
— А разве положено что-то делать? — удивилась.
— Женщины часто завивают локоны, при этом сохранив естественность образа. Сейчас уже не так чтят первоначальные традиции.
— Думаю, просто расчеши их.
— Хорошо, леди.
Посмотрела в отражение. Интересно, что у прозийцев зеркала гораздо более чёткие, чем у доннийцев. Поставки не налажены? Может, наладить?
На ноги мне надели плетёные туфли без каблука, которые под длинным платьем было совсем не видно.
— Можете идти, — освободила служанок и открыла полку тумбы.
— Вы уверены, что это так необходимо? — спросил Деймиш, стоя за моей спиной.
— На все двести процентов, — раздвинув скрытый вырез платья, пристегнула к бедру уже любимый костяной нож. — Принёс амулеты?
— Да, ваше высочество.
Взяла из его рук небольшую шкатулку. По традиции новоиспеченная жена должна прийти совершенно без украшений, но здравомыслие говорит мне, что без амулетов не обойтись. Браслет на ногу и пара брошей на внутреннюю подкладку платья не помешают.
— Ну что ж, надеюсь, сегодня всё и вправду пройдёт успешно.
— И без происшествий, — добавил секретарь.
— Да уж…
В дверь постучались, я быстро оправила платье и с улыбкой повернулась к вошедшему мужу.
— Ты прекрасна.
— Спасибо, — оценила наряд Арана: почти такой же, как и в прошлый раз, к мужчинам особых требований не предъявляли: появился на праздненстве, и на том спасибо.
Эти правила точно не женщина придумывала.
Глава 22
Великое искусство подчинять людей заключается
в умении брать их с хорошей стороны.
Оноре Габриэль Рикетти Мирабо
Король сидел на троне и ожидал новобрачных. Сейчас они должны были выглядеть лучшим образом — народ судит по первому впечатлению.
Наследник вёл под руку свою супругу, невероятно красивую в этом красном платье, которое только подчёркивало золотой цвет волос. Сейчас то, что Нэлая являлась доннийкой, лишь играло ей на руку — бледная кожа и золотые волосы выглядели столь необычно и в какой-то степени даже божественно, что люди не смели думать о наследнице плохо. Волосы сверкали, будто нимб, голубые холодные глаза, как ни парадоксально, лучились теплом, губы улыбались. Сложно было не засмотреться, и король мысленно похвалил невестку: девочка знает, как завоевать расположение общества.
За супругами шли телохранители, все в чёрном и с ярко-красными розами на груди.
— Гениальный ход! — хмыкнула королева, и король был полностью с ней согласен.
Как бы это ни было глупо, но красная роза уверила всех в том, что между будущей королевой и стражниками только родственные отношения. Всего лишь роза, зато какой эффект!
Как и полагалось, новобрачные были последними, кто вошёл в зал. Они подошли к своим тронам и величественно сели, позади встали личные стражники каждого из королевской семьи.
Величественность, пафос, устрашающая власть — эти зрительные образы играли немалую роль в правлении. Не так важны людям действия, как слова, это стало понятно очень давно. Не важно, что находится под красивой оболочкой, важно то, что они видят своими глазами и воспринимают как что-то сильное, невероятное.
Даже не понимая реальной силы своего короля, народ заведомо уважает, восхищается, боится его только из-за тщательно вырисованной картинки.
Из потайного хода тихо вышли секретари и встали позади своих господ.
Несколько ритуальных фраз в исполнении жреца, обсыпание молодожёнов красными лепестками роз, и приём начался.
— Ваше высочество, — не поворачиваясь, начала принцесса.
— Да, дорогая.
— Ваши люди всё проверили?
— Да, не без помощи ваших.
— Хорошо.
— Принцесса, — королева также смотрела вперёд. — Как ваше самочувствие?
— Просто великолепно. А где принц Даран?
— Я тут, — шепнули сзади.
— Градис, мы максимально защищены?
— Да.
— К чему это? — спросила Серена.
— На всякий случай.
Разговор затих, когда гости подошли выказать своё почтение и поздравить молодожёнов.
— Завтра нужно будет быть ещё более осторожными, — предупредил король. — Что же, пора вам станцевать.
Он встал с трона и вышел немного вперёд. Музыка и разговоры затихли: говорит король.
— Подданые Прозии и гости нашего королевства! Пусть процветание и радость царит в ваших домах и на ваших землях. Боги осветили брак моего сына, а значит, удача будет благосклонна к нам всем этот год! Когда Алоис и Эварида сошли на нашу землю, Старший бог сказал: «Пусть каждое ваше дитя, чей свет будет заметен богам, принесёт перемены и благость. Пусть ветер расчищает им путь, а вода спасает от зноя, пусть другие дети любят их и уважают их, пусть сами они не забывали про добро и следовали пути доблести и чести…» Боги увидели моих детей! Даровали им любовь и понимание! Теперь же преклонитесь пред будущими правителями, благословлёнными богами и самим небом!
В абсолютной тишине зашуршали платья — это леди присели в глубоких реверансах, а лорды склонили головы в знак покорности и почтения.
Нэлая
Сцена из какого-то фильма про сектантов… «Преклонитесь пред будущими правителями». Честно, от того, как сильно наэлектризовал воздух голос короля, мне даже поплохело. Это же надо родиться таким оратором? Какой бы бред не нёс Маран, хочется слушать с открытым ртом. Да я сама была готова встать и поклониться, чего уж говорить про бедных гостей.
Взгляд вылавливал в толпе знакомые лица, и я с удовлетворением понимала, что все (ну или почти) эти люди, которые ранее проявляли ко мне лишь неприязнь, станут подчиняться любому моему слову.
Нет, это не мания величия. Ну или может совсем чуть-чуть…
— Нам пора, — шепнул Аран и встал.
Да, пора. Танцевать этот дурацкий танец, который можно было начать учить только за семнадцать дней до свадьбы. Для каждой пары свой, особенный, и при этом учить его надо было порознь.
