— Полевые испытания… М-да, делать нам нечего. Он хочет повалять всё дворянство в болотах?
— Сам знаешь — у Гао к этому страсть. Годы идут, а он продолжает издеваться над чистоплотностью аристократии.
— Пунктик такой, — фыркнул Джианджи. — Отец рассказывал, что в своё время они тоже в грязи повозились.
— Братья тоже, — покивал Лей. — Уверен, в учебной программе академии чётко прописан временной регламент подобных процедур.
Юноши рассмеялись, но смех этот скрывал напряжение. Они свели беседу в шутку, но каждый чувствовал значимость проблемы. Народ хочет всё больше, а правительство не может удовлетворить желания каждого. Соседние государства пронюхали о проблемах Донга и желают оттяпать себе кусочек, наплевав на все договоры, которые, в нынешних условиях, и вовсе можно назвать недействительными.
Грядут тяжёлые времена, и именно их поколению придётся расхлёбывать ту кашу, что заварили родители.
Сяору
Я проснулась из-за боли в запястье. Чувство собственного тела приходило постепенно, очертания комнаты начали разъясняться. Я поднесла правую руку к глазам — с ней поднялась левая, клешнёй вцепившаяся в запястье и полностью онемевшая.
Под кожей начало покалывать.
Какой мерзкий сон мне приснился. Снова.
Я у алтаря, залитого кровью так густо, что не виден цвет камня. Я знаю, чья это кровь — кровь Инга, Ингрид и Ингерида. Я ощущаю запах каждого из них, отдельный друг от друга, но не вижу тел, только кровь, окропившую мой брак.
Рядом стоит Льёт. Он пробирается под кожу своими волчьими глазами, мёртвой хваткой вцепившись в моё посиневшее запястье.
Я не вырываюсь. Я покорна. Я смотрю на алтарь, осознавая, что мои братья и сестра мертвы. Я не сожалею о них. У меня нет души. Моя душа мертва.
Я сама — мёртвая душа.
Тошнотворный ком подкатил к горлу, я принялась растирать руку, надеясь, что покалывание, уже болезненное, поскорее пройдёт. Сердце билось неравномерно, то быстро и рвано, то медленно и гулко.
Сегодня понедельник, а значит, почта. Именно сегодня должен прийти ежемесячный пакет газет Бея. В прошлый раз новостей никаких не было, словно и не сбегала никакая принцесса, но легче не становилось.
Мне страшно.
За Инга. За Ингрид и Ингерида. За себя.
Я эгоистка, но за себя мне страшнее всего. За то, что меня лишат всего того, что я здесь обрела. Академия стала для меня не просто местом, где я прячусь от нерадостного будущего, нет, теперь я искренне хочу здесь находиться. Не знаю, сколько, не знаю, зачем, но хочу.
Я села и растрепала волосы. Сон окончательно сошёл. Лей как обычно лежал чуть ли не поперёк кровати, раскинувшись как звезда и свесив с края голову. И как кровь не приливает?
Словно услышав мои мысли, Лей потянулся, приподнял голову, перевернулся на живот и обнял одеяло. Подушка, видимо, валялась где-то под кроватью.
Взяла вещи и поплелась в ванную, чтобы закрыться на замок и привычно подпереть дверь шваброй. Из отражения на меня смотрел смуглый донгонский мальчишка — опухший со сна и растрёпанный, как новорожденный цыплёнок. Если бы я всегда так выглядела, ни у кого бы и язык не повернулся назвать меня девчонкой. Но, к сожалению, сразу после умывания я превращаюсь в лощёного сверкающего юнца, чья смуглость лишь прибавляет белизны зубам и яркости глазам. Кажется, моя потемневшая кожа только сильнее привлекает девушек, но, по крайней мере, из арсенала Гао пропала кличка «бледнолицый».
Выйдя из ванной, распихала Лея, буквально за уши потащив его под холодную воду. Это стало как-то привычно — отвечать за своевременные побудки соседа. Был случай, когда я наплевала на него после первой же попытки разбудить. Он, соответственно, проспал и завтрак, и построение, и даже половину уроков. Начищали картофель мы потом вместе — килограммов двадцать, не меньше. Он — за то, что проспал, я — за то, что не позаботилась о товарище. Вот такая вот здесь, в Донге, справедливость. Но я привыкла.
Пока сосед собирался, вышла в коридор и вдохнула утренний воздух полной грудью. Родная прохлада, местная поздняя осень похожа на первый месяц лета в Бее.
Мне на голову что-то легло, и я резко обернулась.
— Голову застудишь, — зевая, выдал Лей.
— Словно она греет, — сняла с головы водружённую Леем пилотку и пристегнула к плечу на специальную застёжку. — Жарко ещё утепляться.
— Помянешь ещё своего старшего братца, только поздно будет, — Лей зазевал пуще прежнего, заразив и меня. Так и стояли, позёвывая, пока между нами не прыгнул Фен-Фен, закинув нам на шеи руки и согнув нас в три погибели.
— Вот же! — зашипела в попытке вырваться, но парень был сильнее. Я ударилась головой о голову Лея, мы оба барахтались, пытаясь отпихнуть Фен-Фена подальше. — Ты доиграешься!
— А нечего зевать, всех мух в рот соберёте! — он отскочил в сторону и расхохотался. — Проснулись, а?
— С-собака, — зашипел Лей, потирая шею.
— Вы снова буяните? — из пятой комнаты вышел Толстяк, изрядно похудевший, но всё ещё пухлый и с гордостью носящий свою кличку. — Лучше всяких петухов — каждое утро одно и то же. Если Робао не пытается убить Лея, значит, они оба пытаются убить Фен-Фена.
Толстяк сказал это словно и не нам вовсе и побежал вниз по лестнице — завтрак привлекал его куда больше утренней беседы с сокурсниками.
— Он преувеличивает, — пробормотали мы хором с Леем и в ту же секунду уставились друг на друга, сощурившись. Повторяет за мной!
— На завтрак! — между нами снова вклинился Фен-Фен и, закинув нам на плечи руки, потащил в столовую. — Или за газетой? Давайте за газетой — больше унесём, а?
— Да! — я ускорила шаг, оставляя ребят позади — слово «газета» имело магическое воздействие.
До КПП дошла первой, привычно пробежалась глазами по табличке над воротами и постучалась в офицерскую будку.
— Можно газеты забрать?
— Никакой субординации, — офицер, лёжа на сложенных на столе руках, лениво приоткрыл один глаз и снова закрыл. — Бери.
— Спасибо! — я взяла всю стопку, явно переоценив себя, но подоспел Лей и забрал половину. Фен-Фен вытащил на свет оставшуюся часть, и мы все вместе направились в столовую.
Мои газеты оказались в части Фен-Фена, он передал мне связку и продолжил копаться в поисках своего выпуска. Я же сразу развязала бечёвку и принялась штудировать «Еженедельную весть Бея».
Экспедиция в Вечную мерзлоту, повышение налога на жилую землю и понижение налога на пашни, новая порода тонкорунных овец, свадьба… Фух, не моя. Так… так-так. Про меня ни слова, зато Инг мелькнул — пишут, что наследный принц в этом сезоне возглавил Большую охоту. Интересно, а чем отец занят? Хотя, вру, не интересно, лучше бы мне никогда не знать о его занятиях.
