Позаботится — в этом нет сомнений.
— Когда я должна буду ехать?
— Через три дня отходит поезд, в Донге ты будешь к началу занятий.
— Хорошо.
Хорошо…
*****
Сейчас я как никогда была благодарна матери за то, что в нашем поместье мы говорили только на донгском. Даже Инг знал этот язык идеально — Восток привлекал его своим разнообразием и яркими красками.
Ещё больше меня радовала моя внешность, которую раньше я просто ненавидела. Я была выше матери — кровь севера брала своё — но при этом отличалась мальчишеской угловатостью. Где-то убавить, где-то — прибавить, и мою фигура ничем не укажет на мой пол. Хотя и за мужскую сойдёт с трудом.
С голосом мне тоже повезло. Из-за перенесённого в детстве ларингита учителя по пению поставили на мне жирный крест — для северных арий мой голос слишком хриплый. Хотя в обычной речи этого незаметно, но брать высокие ноты я не могу, а если перенапрягу горло — голос сядет на пару тонов. Мужской голос в итоге не получается, но юношеский — вполне.
На сборы не было времени, мне нельзя было привлекать внимание — со всем разбирался Инг. Он разменял валюту, купил мне одежду, личные средства — он где-то отрыл нагрудный бандаж! Я ужасно краснела, когда за день до побега переоделась в мальчика. Бандаж, предназначенный для поддержания осанки, полностью скрывал грудь, а талию делал немного шире, при этом он оказался совершенно незаметен под мужской майкой и рубашкой. Но даже на случай, если кто-то увидит это странное приспособление на моём теле, в медицинской карте Робао имелась запись о растяжении спины, которое он заработал в свои пятнадцать, упав с коня. Последствий для него это никаких не имело, но как оправдание служило отлично.
— Меня правда никто не будет проверять? — спросила брата взволнованно, рассматривая себя в зеркале. Я поднимала волосы то так, то эдак, пытаясь представить себя с короткой стрижкой.
— В академии обучается аристократия Донга, и, несмотря на то что права аристократии после революции сильно пострадали, раздевать себя догола они не позволят. Каждый курсант проходит обследование у личных медиков семьи, а на медосмотре академии они лишь взвешиваются, меряют рост и проверяют тонус и силу мышц. Это прописано в Уставе.
— Хорошо.
Начались часы отсчёта. Потом минуты. Потом — секунды. У нас был чёткий план, всё было продуманно до мелочей. Я, одетая в одежду обычной северянки — так мне сказал Инг — укутанная в плащ, сидела на своей кровати. Через десять минут и семнадцать секунд патрульная стража начнёт обход, а значит, я смогу выбраться из дома через окно, а потом добежать через сад до кухни. В пять утра оттуда отходит телега для закупки продуктов. Я должна забраться в неё…
С тихим шуршанием открылась дверь моей комнаты. Я подскочила. Рассмотреть гостя в темноте не получалось.
— Кто здесь? — выкрикнула, но из горла раздался сдавленный шёпот. — Кто?..
— Тише! — мне закрыли рот, и через секунду я увидела лицо Ингрид. — Тише, не бойся.
Я затряслась. Они знают. Они всё знают! План провалился!
— Успокойся, я здесь, чтобы помочь!
От удивления даже осмелела и укусила ладонь сестры. Она с шипением одёрнула руку, но меня не отпустила, только посмотрела с обидой.
— Я не сдам тебя, слышишь?
— Откуда ты узнала? — скинув с плеча её руку, отошла на шаг.
— Я… Мы… — она поморщилась — в лунном свете это было особенно видно, всё её лицо изрезали тени. — Мы с Ингиредом знали, что Инг не даст тебя в обиду. Мы размышляли, как бы вы могли выйти из этой ситуации. Донг видится нам единственным выходом.
— Если вы догадались, то все догадаются! — я нервно заходила по комнате.
— Ты плохого о нас мнения, сестрица, — Ингрид покачала головой. — Донг для тебя — неочевидный выход. Скорее бы все поверили, что ты наложила на себя руки, чем в то, что ты осмелилась бежать. И что тебе в этом помогли.
— Так зачем ты пришла? — остановившись, посмотрела на неё.
— Помочь. И попрощаться. Мы с Ингиредом как никто знаем, каков Кристер на самом деле. Мы видели пытки в его исполнении. Он безжалостен даже к своим детям — он псих, Ру, и ты бы не выжила с ним. Как только мы узнали, кого именно прочат тебе в мужья, не на шутку перепугались. Ты бесишь нас, но мы не желаем тебе смерти.
— Как мило, — ехидно проговорила, на деле же скрывая смятение.
— Мы и не должны быть милыми, мы Совет Короля и не имеем права на чувства.
(Примечание автора: все имена имеют значение. Инг — король, Ингольв — волк короля, Ингвар, второй сын, — войско короля, Ингиред — совет короля. Каждого ребёнка король Айварс наделил ролью, которую они должны будут исполнять, когда к власти придёт Инг).
— Сложно поверить, что вы вдруг решили прекратить издёвки…
— Мы завидуем тебе. Мы все. До недавних пор мы считали, что ты на особом положении — живешь себе спокойно, никто и ничего от тебя не требует. А оно вон как вышло… Мы ошибались, ты оказалась ещё более нелюбима, чем мы.
— Приятно слышать.
— Прекрати язвить, Ру, и слушай. Ингиред будет ждать тебя у кухонь. Он сопроводит тебя от первой закупочной остановки до поезда, там вы разойдётесь. Он передаст тебе вещи, которые мы для тебя собрали…
— Вещи?
— Немного. Уверена, Инг собрал для тебя только всё самое необходимое, чтобы тебе легче было сбежать, поэтому Ингиред передаст тебе багаж в самом конце.
— Спасибо, — прошептала удивлённо.
— И вот, — Ингрид протянула мне свой кинжал. — Это небольшой подарок — на память.
Вздохнув, она неожиданно обняла меня.
— Прости, Сяору. Надеюсь, хотя бы ты будешь жить, как сама того хочешь. Тебе пора, — бессознательно обняла сестру в ответ. Нос защипало от подбирающихся слёз. — Прощай, сестрица. Я буду молить богов, чтобы мы попрощались навсегда.
Я сглотнула тугой болезненный ком. Отстранившись от сестры, посмотрела ей в глаза.
— Спасибо тебе.
— Не за что благодарить.
— Ты даже не представляешь, как многое сделала для меня сейчас.
Я взяла свой чемодан и проверила королевскую печать на груди.
Когда я выбиралась в окно, услышала тихое:
— Да помогут тебе отец Вокан и дети его.
Заиндевевшая трава хрустнула под моими сапогами. Ночи на Севере суровы даже в летний сезон.
Изо рта вылетел пар. Я часто дышала, гонимая всплеском адреналина и страхом, что могу попасться.
Поместье пятой жены было ближайшим к кухням, но мне казалось, что я бегу уже целую вечность. Осознала, что на месте, только когда почувствовала жар раскочегаренных печей. Словно шальная, прыгнула в телегу и накрылась куском мешковины.
