Я промолчала и продолжила одеваться. Руки? Ощущения?.. Неужели каждый может догадаться? Но ведь это не так. Если бы всё было так очевидно, меня бы уже давно выгнали!
— Ты не переживай, просто до того момента дядя спросил меня, не замечаю ли я за тобой каких-то странностей, и поэтому я стала более внимательна к тебе, и единственная странность — твоя женственность. А дядя никогда не спрашивает ничего просто так!
— Ты хорошо притворяешься, — поддержал Хуан. — Вряд ли кто-то может заподозрить, что в военной академии, наравне с лучшими курсантами, служит девица.
— Будем надеяться, — пробормотала, застёгивая китель на все пуговицы. Надо успокоиться. Никто ничего не знает, а если и знает, то не собирается меня сдавать. Всё будет хорошо.
— Иди на завтрак, Робао, — сказал Хуан. — Сюин, зачем ты пришла?
— Ах, да… — она полезла в сумку. — Робао, до встречи. Слышала, тебя избрали для почитания Двуликого. Поздравляю! И не волнуйся, каждый год курсантов так наряжают, что еле различишь — девица это или мужчина, — она открыла тетрадь перед Хуаном. — Хочу заказать новый коньяк, но не уверена в его составе, проверишь?
— Проверю.
— Спасибо… — кивнув, я вышла из кабинета, и в задумчивости дошла до столовой. Наш стол был уже занят, заметивший меня Фен-Фен замахал газетой, поторапливая. Точно, сегодня же почта.
Осмотрела каждого присутствующего. Нет, знали бы они, никогда бы не были так спокойны и дружелюбны.
— У Хуана был? — спросил Лей и придвинул мне поднос. Кивнула, села. — Что сказал?
— Что я хорош, — хмыкнула самодовольно, полностью копируя интонации Лея. Он это понял и едва сдержал улыбку.
— Смотри, в газетах уже про нас написали: «Выбраны достойные! Отпрыски великих семей, и даже безродный! Как на это отреагирует бывшая динас…» — Лей вырвал из рук Фен-Фена газету и ей же хлопнул его по голове.
— Не слушай эти бредни, Бао. Родовитый ты, или нет, сейчас это никого не волнует.
Я поджала губы, скрывая улыбку и искоса поглядывая на хмурого Лея. Это что, забота о моём душевном спокойствии?
— Меня это тоже не волнует, — сказала. Лей поймал мой взгляд, и я быстро уткнулась в тарелку.
Так! Что это было? Идиотская ситуация.
Лей тоже отвернулся, и мы продолжили есть.
— Ты записку на бейском написал, — вдруг подал голос Джианджи, и я не сразу поняла, о чём он. — Ту, что: «Разбудите Лея».
— Правда? Совсем спешил…
На бейском? Мне казалось, Север покинул меня вместе с потом и слезами, но он сидит где-то на подкорке сознания, напоминая о себе в незначительных ситуациях. Незначительных, но занимающих голову тяжёлой тревогой.
— Робао, сказали, тебе письмо!
Обернулась. Толстяк держал в руке пухлую пачку писем. Проследив за моим взглядом, он спрятал их за спину.
— Это мои. Свои сам должен забрать, только на руки отдают.
Я с непониманием всматривалась в лицо сокурсника.
— Доешь и пойдёшь.
Кажется, это сказал Лей. Хотя, возможно, просто голос в моей голове. В любом случае — я его проигнорировала. В один момент оказалась за дверью столовой, потом вдруг на площади между корпусами, и вот я уже стучу в офицерскую будку.
Письмо. Мне. И правда…
Я дрожащей рукой забрала конверт и заглянула офицеру в лицо. Вдруг он знает что-то? Вдруг прочитал? Вдруг...
Но офицер был равнодушен, как ему и полагалось. Он отдал конверт, не глядя. Это был, наверное, уже тысячный такой конверт в его руках. Конечно, он не прочитал — гораздо интереснее судоку на последней странице газеты.
Вот и хорошо.
Я убрала письмо во внутренний карман кителя и пошла обратно. Старалась не бежать, а от того мои шаги казались картонными, тело слушалось плохо — я чувствовала себя деревянной куклой с негнущимися коленями.
Письмо жгло, хотелось прочесть его здесь и сейчас, но нельзя.
Нет, я должна вернуться в комнату, сесть за стол, вскрыть конверт и вдумчиво вчитаться в строчки, ни в коем случае не заглядывая в конец раньше нужного.
Спокойно, размеренно. Что такого в письмах? Ну написали мне — и ладно.
Не сдержавшись, достала конверт и проверила адресанта. Имени нет, но марка бейская.
Нет, всё, в комнату. Кто знает, что я там прочту и как отреагирую? Надо в комнату, за стенки, туда, где никто не увидит.
Как ни боролась с собой, но конверт распечатала ещё по пути. В комнату буквально влетела, нервно бросила на стол сложенную вдвое бумагу. Свет из окна подчёркивал оттиск — корона в круге. Забавно, имени не вписал, но не подумал использовать бумагу без знаков.
Что ж, я уже поняла, что даже Инг не может всё предусмотреть.
Одной рукой развернула бумагу. Закрыла текст ладонью. Так спешила прочитать, а теперь трушу. Дура.
Сдвинула немного палец и с первой буквы узнала почерк Инга. Значит, не ошиблась. Впрочем, кто ещё может мне писать?
Ладони стало горячо, словно буквы захотели отпечататься на ней клеймом. Резко отняла руку и затрясла ей, а глаза сами вцепились в текст, вырывая слово за словом.
Письмо было коротким. Текст жаром прокатился по всему телу, шею начало давить, и я нервно расстегнула китель, а потом и верхние пуговицы рубашки.
Наконец, села. Прикрыла глаза, вдохнула и выдохнула. Снова вчиталась в строки.
«А. болен, К. мёртв. Наследник его отрицает брачные договорённости. Я теперь главный. Возвращайся домой.»
Отец болен. Льёт мёртв. Брачный договор недействителен. Я должна возвращаться.
Чем болен? И как умер? Почему наследник Льёта отказывается от столь выгодного для него союза?
И почему мне не хочется знать ответы?
Я встала и прошла к тумбочке Лея. Лежащее на столе письмо словно следило за тем, как я роюсь в полке, чтобы среди мелочёвки и одиночных носков найти зажигалку.
Вернулась к столу. Выбить огонь получилось не сразу, а родовая бумага плохо горит. Две мои попытки завершились лишь подпаленными краями.
Но вот письмо захватило пламя. Длинные языки облизали бинты на моих обожжённых водой пальцах, из-за дыма защипало глаза.
— Ты чего делаешь? — обернулась на вошедшего Лея. Он с удивлением разглядывал меня, а потом вдруг подскочил и выбил почти догоревшее письмо из рук. — Голодный? Так пальцы — не лучший перекус! Ты нормальный вообще? Мало тебе травм? Решил шашлыком заделаться?
Я большими глазами смотрела на взвинченного соседа. Сказанное им доходило словно сквозь воду, но вот кто-то вытащил пробку, и быстрым потоком вода унеслась в слив, чуть не захватив меня с собой. Голос Лея врезался в уши, а вместе с ним и странная уверенность.
