— Есть, — целых два. Один на имя любовницы Инга (он долго не хотел говорить, кто такая Белинда), другой — на имя Робао.
Он передал мне кожаный мешок — небольшой, но туго набитый и очень тяжёлый.
— Думаю, донесешь, — сказал он с сомнением, а я лишь поудобнее перехватила ношу. Теперь я была словно навьюченная лошадь — по грузу с обеих сторон. — Иди.
— Ингрид понадеялась, что прощается со мной навсегда, — я улыбнулась брату, возможно, впервые искренне, — но я буду рада видеть вас снова. И путь наша встреча состоится тогда, когда мы будем в праве искренне общаться друг с другом.
Я ушла. Не обернуться стоило мне огромных усилий, но я была уверена — Ингиред, стоя под сенью деревьев, следил за каждым моим шагом до тех пора, пока я не скрылась за воротами Путборга.
Глава 3
Я переоценила себя, говоря, что не испугаюсь железного чудища. Стоило мне увидеть это жуткое строение — паровоз — я двести раз воззвала к богам. Глупый страх, сравнимый с тем, что испытывает маленький зверёк перед хищником, сковал тело. Пронзительный свист, пышущие дымом трубы, снующие вокруг люди — всё это дрожью отзывалось в моём теле. Ноша оттягивала руки, намекая, что пора бы уже занять своё место, но я продолжала разглядывать локомотив, боясь даже представить, как он будет тащить за собой состав из десятка вагонов.
— Жуткое зрелище, но это только на первый взгляд, — я обернулась на голос, не сразу осознав, что со мной заговорили на донгском. Разрозненные мысли никак не собирались в кучу, но я смогла отметить, что у мужчины раскосые глаза и западный наряд — светлый, фривольно расстёгнутый пиджак, брюки со стрелочками и блестящие туфли. Он сжимал в зубах сигарету и улыбался. — Вам в этот поезд? Я помогу занести багаж.
Я тряхнула головой и отступила на шаг.
— Я напугал вас больше, чем поезд?
— Нет, простите… — я поспешила к своему вагону. Мужчина пошёл следом и первым заскочил в поезд. Он протянул мне руку — совершенно вежливо и лишь потому я её приняла — и помог затащить по лестнице багаж.
— Приятной поездки, мисс, — и он выскочил на перрон, продолжив свой путь дальше вдоль поезда.
Интересный. Наверное, путешественник — точно донгонец, а манера разговора западная, при этом сам он на Севере. Кажется, этот мужчина объездил весь мир.
Благодаря короткой беседе страх отступил на второй план, и мне стало невероятно стыдно за себя. Уверена, я выглядела просто ужасно — как кролик перед удавом, только вот кролику действительно есть, чего боятся.
Проводник проверил мой билет и проводил до купе, где я тут же устроилась, закрывшись на защёлку. Где-то через полчаса раздался очередной свист, и поезд дрогнул, начиная движение. Я вцепилась в сидение и выпрямила спину, убеждая саму себя, что ничуть не напугана. Почему-то скакать галопом без седла куда легче.
Впрочем, через пару часов страх отступил. Я расслабилась и села поудобнее, не отрывая взгляда от пейзажей за окном.
Природа Севера невероятно красива. Раньше все доступные мне пейзажи ограничивались территорией дворца — огромной на первый взгляд, но за восемнадцать лет моего заключения ставшей крошечной.
Хотя я бывала в лесу. Приходилось несколько раз выезжать на охоту, но путь всегда был одинаков — королевские охотничьи угодья. Я и там умудрилась заблудиться, и страх остаться в снегах навечно не позволил мне насладиться природой.
Теперь за окном я видела горы — огромные, величественные горы, покрытые изумрудной зеленью с белоснежным навершием, словно шапочкой. Я видела, как в Белое озеро входит Скорбная река, как с ужасающей мощью Водопад Плакальщиц бьётся о его зеркальную гладь, а из брызг рождается радуга.
Видела пастбища тонкорунных овец, видела пастухов и их псов. Видела деревеньки, что каждым домиком и покосившимся забором рассказывали мне свои истории. Не нужно было слышать слов, чтобы улыбаться от чувства странного умиротворения внутри.
Солнце спряталось за горизонтом, а значит, вскоре поезд должен подойти к станции Северо-Восточная. Я взяла свои вещи и направилась в уборную.
По узкому коридору, шатаясь, шла продавщица сладостей. Наверное, я шаталась точно так же. Я старалась сохранить невозмутимый вид, но нет-нет, да всматривалась сквозь мутноватые стёкла купе в сидящих то за газетой, то за чаем, то за шахматами людей.
Уборная, на моё счастье, оказалась свободной. Я закрылась на замок и надолго замерла, бездумно разглядывая своё отражение. Очнулась, когда поезд дёрнулся особенно сильно — видимо, замедляет ход.
Нужно собраться.
Руки отказывались слушаться, но я методично сдирала с чемодана все декоративные детали. Добившись нужной потрёпанности, принялась за себя. С трудом открыла окно, и в лицо тут же ударил сыроватый вечерний воздух. Захотелось постоять так ещё немного, но нельзя было терять ни минуты.
Шляпка улетела в окно, за ней и перчатки. Платье пришлось изорвать на куски и пока спрятать в чемодан. Оделась в мужской костюм, зашнуровала сапоги, старые же отправила вслед за шляпкой и перчатками.
Повернулась к зеркалу и зажмурилась. Остался последний штрих — волосы. Их нужно состричь — всего-то, но рука не поднимается.
Как я могу просто взять и отрезать то, что растила почти всю жизнь? Мои чёрные пряди, черта, унаследованная от матери.
Как я вообще решилась на всё это? Сбежала из дома, переоделась в мальчишку, притворилась вольным рабом, чтобы… чтобы что? Избежать брака, избавиться от клетки и обречь себя на другую — побольше и не такую красивую?
Что меня ждёт в Донге? О Вокан, старший бог, Вейла, всезнающий учитель, — к кому из вас мне обращаться? Скажите, что же меня там ждёт?
(Примечание автора: Вокан — верховный бог Севера, у него есть дети: Во — бог природы, и Кана — богиня человеческой сути. Вейла (Вей Ла) — бог Востока, всезнающий учитель, что ведёт под руку процветание всего сущего.)
По щекам покатились слёзы, настолько отвратительные, что мне стало тошно от самой себя.
Я жалкая. Я трусливая и жалкая. Притворилась смелой, но не могу играть эту роль до конца. И на чём же я сдалась? На волосах! На жалкий волосах, которые всё равно когда-нибудь отрастут.
Громкий всхлип утонул в шуме проезжающего мимо поезда. Лампочка замигала, словно намекая — времени нет.
Слышишь, Сяору? Времени нет. Прощайся уже, наконец, и сделай то, что должна. Разве ради слёз ты совершила весь этот путь?
Меня трясло. То ли нервы тому виной, то ли мчащийся в никуда поезд — не знаю.
А разве поезд мчится в никуда?
Я взяла прядь волос и состригла её по самый висок.
В никуда? Я же брала билет до свободы, так почему же сейчас не верю в это?
Но разве в Донге меня ждёт свобода? Вечные тайны, ложь и страх быть найденной. Какая же я глупая. Почему, покинув дом, я вдруг почувствовала себя проигравшей?
