Духи их раздери, да лучше бы они меня не кормили и не поили — возможно, не нужно было бы выводить из меня «продукты жизнедеятельности»!
Медсестра, приводящая меня в порядок, рассказывала обо всём, как о невероятной удаче. Запугивала какой-то колостомой и воспевала местное пыточное оружие под названием «катетер».
Да, день после пробуждения был, кажется, самым тяжёлым в моей жизни…
Однако кое-что меня волновало больше, чем лишние трубки в организме — на всех принадлежностях было имя Робао и знак мужского пола. Едва ли врачи не заметили у меня отсутствие мужских половых признаков и присутствие женских.
Тогда в чём причина?
Друзья навестили меня только к вечеру — сначала пришёл Джианджи, потом Ян, затем Фен-Фен с Су-Су, потом Тао.
Они спрашивали про самочувствие, говорили обо мне в мужском роде, и я никак не могла понять — они знают или не знают?
А если знают — почему так добры со мной? Где упрёки? Хотя бы намёк на обиду?
Мысли просто разрывали мою голову, но рот не открывался, чтобы спросить напрямую. Словно спроси я, и все они отвернуться от меня раз и навсегда. Я как маленький ребёнок, который закрыл глаза и думает, что никто его не видит.
Но они всё видят. А может и не видят, ведь я постоянно лежу, а под больничной пижамой и не заметно, что на мне нет корсета, ведь так?..
Всех выгнали через пару часов беседы, в которые они только задавали вопросы, а я только отвечала, не успевая задать свои.
Приёмные часы закончены. И никаких исключений.
Меня покормили пресным ужином, ведь после комы с желудком могут быть проблемы: ещё одна «отличная» новость — я не скоро увижу нормальную еду.
И когда медсестра в последний раз проверила все показатели, а сиделка уснула в тёмном углу палаты, я просто расплакалась.
Рвущиеся наружу рыдания растревожили рану, и мне стало жаль себя ещё больше — я кусала губу, чтобы не издать ни звука, и плакала, плакала, плакала.
В коме я не ощущала, что прошло так много времени. Казалось, я упала, закрыв глаза, а, проснувшись, оказалась здесь. Меня навестили друзья, огнестрельное ранение оказалось пустяковым, вот-вот меня должны будут выписать, а я… А я плачу.
Потому что.
Потому что Лей, демонов засранец, не пришёл. Все пришли! А он не пришёл!
А ещё — потому что я просто ужасно выгляжу, и хорошо, что он не пришёл.
Но я всё равно ждала! До последнего вопроса, до последней улыбки. Даже когда всех выпроводили, я ждала — что он всех растолкает и зайдёт, я же его братец и соседушка. Или всё это пустые слова?
Засранец…
Когда на следующий день сиделка передала, что ко мне посетитель, я ненароком заглянула в своё отражение в стекле. Через это же отражение и увидела — снова не Лей.
— Ты знаешь, что к тебе никого не пускают? — Чень придвинул к койке стул спинкой вперёд.
— Да, тут строго с посетителями…
— Я не про больничных — твои, придурки, бдят как духи вокруг проклятого дома.
— И как же вас пустили?
— Пришлось бить аргументами, — Чень, шмыгнув, почесал нос, и бросил на моё одеяло вскрытый конверт. — Почитай. Интересно будет.
— Чьё эт?.. — прочитала адресата раньше, чем закончила вопрос. У меня в руках письмо, которое должен был получить капитан военной академии. Видимо, не получил.
Неуверенно глянула на Ченя. Он покивал, как бы говоря — читай, читай.
— Адресанта глянь.
Глянула.
Лучше бы не смотрела. И чтобы вообще мне это письмо в руки не попадало.
«Север, дворец, поместье короля Севера».
— Это… от короля?.. Почему он пишет Гао?
— От короля, — кивнул Чень. — Но не того, про которого ты подумала.
«Подумала».
— Что так смотришь? Прочитай сначала, потом мне глазки строить будешь.
С трудом оторвала от куратора взгляд. «Подумала». Он знает? Конечно знает, что за вопрос. А кто ещё знает?..
Глаза побежали по строчкам отдельно от мыслей. Я не сразу поняла, что именно видят мои глаза, пока эхом в голове не раздалось:
— Сим повелеваю депортировать студента Робао, в действительности принцессу Севера Сяору, обратно на родину в сопровождении тридцати военных сопровождающих. Безопасность принцессы, чья личность с этого момента раскрыта, является государственным приоритетом. Король Севера Инг Третий, именуемый Великим.
А, это не эхо в моей голове, это Чень наклонился ко мне и проговорил в сложенные в виде рупора ладони.
— Вы что, наизусть это выучили? — спросила с недоверием.
— Знала бы ты, милая, сколько раз я эту писанину перечитал.
— Милая? — меня аж всю передёрнуло.
— Уж прости, не в жизнь теперь не увижу в тебе своего курсанта. Как есть — милая, этакий цветочек, сорванный злым ветром и пригнанный в пустыню.
— Какая пошлость, — закатила глаза.
— Но знаешь, я даже рад.
— Рады?
— Рад. Знаешь, почему?
— Совершенно без понятия. И не уверена, что хочу знать…
— А я всё равно скажу. Твоя стойка.
— Что моя стойка?
— Я понял, что с ней не так. Ты держишь винтовку так, как удобно было бы женщине, которой трудно принять отдачу на грудь. А я так голову ломал, что с тобой не так… Всё оказалось тривиальнее.
— Да уж, куда тривиальнее принцессы, обучающейся в военной академии под именем вольного раба.
— Вот где пошлость — история у тебя совершенно бульварная, — фыркнул Чень.
— Так значит, отец мёртв?
— Король Айварс скончался больше недели назад. Его наследник, Инг Третий, получил имя Великий и взошёл на престол.
— И теперь требует меня домой. В ультимативной форме.
— Да, только Гао письмо не получил. И не получит.
— Зачем вам это? — я вернула письмо в конверт.
— Что «это»?
— Покрывать меня?
— А я не должен? Хоть я и не вижу теперь в тебе своего курсанта, но всё же ты им остаёшься. Раненный в бою, доблестно раненный курсант. Ты была для меня примером стойкости, и сейчас я восхищён тобой ещё больше. Едва ли кто-то заслуживает учиться в академии больше, чем ты.
Я сглотнула вязкую слюну. Кажется, в Донге специально учат подобным речам. Что Чень, что Гао… Умеют они правильно слова подобрать. Даже пробирает.
— И вы никому не расскажете?
— Я — никому. Только вот круг посвящённых в твою тайну существенно расширился с попаданием в лечебницу.
