— Я буду наказана?
— Нет.
— Почему?
— А в чём твоя вина, курсант Робао? — Гао откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди, внимательно на меня смотря. Под этим взглядом я растеряла все мысли — почувствовала себя глупым ребёнком перед умудренным жизненным опытом стариком. — Так в чём же?
— Докладываю, товарищ капитан, — отрапортовала, вставая по стойке смирно. — Я, курсант Робао, подделал свою личность и обманом проник в Военную академию. Больше полугода я скрывал свою настоящую личность, обманывал товарищей и учителей.
— Ладно. Спрошу другое, — Гао подался вперёд. — Курсант Робао, в чём твоя заслуга?
— Я… — я замешкалась. Взгляд Гао был вкрадчивым, пробирающим до костей. Чего он от меня ждёт? Что хочет услышать? — У меня нет заслуг, товарищ капитан.
— Вот, курсант Робао, именно в этом твоя вина, — нахмурилась. В том, что у меня нет заслуг? — Несмотря на все свои свершения ты всё ещё считаешь, что у тебя нет заслуг. Тот, кто не может грамотно оценить себя, никогда не сможет грамотно оценить противника. Запомни это, курсант Робао, сдай форму и забери свои документы.
Сказанное вылилось на меня ушатом холодной воды. То есть я ожидала такого развития событий, за тем и пришла — получить по заслугам, но всё равно… Ожидала, но оказалась не готова.
— Я жду курсанта Сяору завтра на утреннем построении. Она героиня, и её поступки достойны уважения. Передай ей, если увидишь. А теперь на сто восемьдесят — и марш отсюда!
Я вздрогнула и прежде, чем поняла — вылетела из кабинета.
Что, духи меня раздери, только что произошло? Он… Я… Я остаюсь в академии? И не как Робао, а как Сяору? Курсант Сяору?
Ребята ждали меня прямо на выходе из учебного корпуса. Стояли, одинаково подперев стену. Фен-Фен и Тао слева, Джи и Ян — справа. Лей по центру, согнув ногу в колене и уперевшись подошвой в стену, смотрит, скрестив руки на груди, и улыбается.
— Что сказал? — Фен-Фен щелчком выкинул окурок и поспешил ко мне на встречу. Остальные тоже отлепились от стен — все ждали ответа.
— Робао исключили, — проговорила, сама не веря во всё происходящее.
— А Сяору? — тут же догадался Ян.
— Сяору ждут на завтрашнем утреннем построении.
— Ура! — заорал Фен-Фен и, схватив меня на руки, закружил. — Малыш Бао, ты теперь с нами — целиком и полностью.
— А ну положил мою невесту, — рявкнул откуда-то Лей. Фенлао продолжал кружить меня, и я не понимала, кто где находится.
— Она ещё не невеста! — Фенлао расхохотался и, перестав кружиться, закинул меня на плечо и побежал куда-то.
— А-а! — тут же заорала я. — Шов! Шов, Фенлао! Разойдётся сейчас!
— Вот чёрт! — он резко остановился и поставил меня на ноги. Остальные уже догнали нас, Лей с размаху влепил Фенлао подзатыльник. — Ай!
— Ты в порядке? — Лей обеспокоенно тронул мой бок.
— В порядке, и не тыкай там ничего! — я отскочила и, посмотрев на друзей, закричала: — Кто первый до Чжидиана — с того выпивка!
Парни рванули вперёд, а я расхохоталась до боли в животе.
Интересно, когда до них дойдёт?
*****
— Она меня вообще не заметила? — проговорил Чень, лениво перелистывая роман.
— А ты не с этой целью в самый угол забился? — Гао порылся в столе, доставая бумагу.
— С этой, — фыркнул Чень, так и не оторвавшись от чтения.
Гао покачал головой — дурное поколение за дурным. Когда там спокойные денёчки? А ведь у этих ненормальных ещё дети пойдут, причём наверняка все в один год.
Чёрт с ними. Не дадут заржаветь.
Гао посмотрел на пустой лист перед собой и встряхнул перьевую ручку.
Королю Ингу Третьему, именованному Великим
С величайшим уважением пишу Вам ответ.
Я, капитан Военной академии Дулинь Гао должен отказать Вам в Вашей просьбе. Курсант Робао, а точнее курсант Сяору — служит в нашей академии согласно всем предписанным правилам. Она, будучи выброшенным из родного окружения ребёнком, смело вошла в стены академии и, сцепив зубы, потом и кровью добивалась того, чего не каждому дано добиться.
Она, будучи ещё под видом юноши, стала центром — Духом — нашей академии, той энергией, которую потеряли дети Донга, замученные революциями, войнами и навязанной предками ответственностью. Сяору стала лекарством, панацеей нашего болеющего общества. С ней великие рода вновь смогли надеяться на то, что их наследники пойдут вперёд — к светлому будущему, ведомые искренней верой в свою нацию.
Каждое моё слово покажется Вам, ваше величество, глупым преувеличением. Оно и понятно, ведь это не Вы были вынуждены прятаться в незнакомой государстве, не Вы отказались от всего, что было Вам привычно, и не Вы смогли обуздать обстоятельства, обернув рок в судьбу.
И не Вы были тем, кто следил за каждым шагом вашей сестры.
Я видел много поколений курсантов и в каждом поколении были особенные юноши. Но никогда ещё мне не приходилось наблюдать того сплочения, что есть между Вашей сестрой и её товарищами.
Как бы вы не хотели вернуть её под своё крыло, вспомните — вы не птица-мать, а Сяору — не едва оперившийся птенец. Если позволите, хотя сейчас Вы не можете мне возразить, я проведу единственно достойную аналогию: Сяору — феникс, священная птица, способная вновь и вновь возрождаться из собственного пепла. Думаю, это сравнение вполне может примирить Вас с тем фактом, что Ваша сестра не нуждается в золотой клетке, которую Вы так жаждете ей предоставить.
Здесь, в Донге, она истинно свободна и защищена. Здесь, в Донге, у неё есть те, кто готовы отдать за неё жизнь. Здесь, в Донге, есть те, за кого она, не раздумывая, отдаст свою жизнь.
Задумайтесь об этом.
Надеюсь, более Вы не будете так эгоистичны в своих суждениях,
С искренним уважением,
Капитан Военной академии
Дуалинь Гао
— Красиво, — проговорил Чень, тихо подкравшийся к столу. Он умел подглядеть любую интересующую его информацию, даже сейчас — он читал письмо вниз головой. — Думаю, егошество одумается. А не одумается — пусть попробует забрать сестрёнку обратно, я посмотрю с невероятным интересом.
— Тебя не спрашивали, — Гао запечатал письмо и передал Ченю. — Рысью в почту, и чтобы доставили всё в кратчайшие сроки. Я ещё не простил тебе твоего самоуправства. Выкрал моё письмо — ишь ты!
— Слушаюсь, товарищ капитан! — Чень отдал честь и чеканным шагом вышел из кабинета.
— Клоун, — просил Гао и улыбнулся.
Нет, всё же со спокойными курсантами он повесится. От скуки.
