Не нужно этих мыслей.
Да, я поменяла одну клетку на другую. Да, мне никогда не обрести свободу, но так ли она мне нужна? Я ведь даже понятия не имею, что это. Разве свобода — это не выбор? И я уже сделала свой выбор, поздно отступать.
Прядь за прядью я состригала волосы. Замерла только тогда, когда самая длинная их часть едва прикрывала кончики ушей.
Слёзы высохли, оставляя стянутое ощущение на коже. Щёки и нос щипало, голова болела, словно волосы передали ей свои страдания.
Поезд остановился.
— Даже мальчишка из тебя никудышный, — сказала своему отражению — краснощёкому и пухлогубому — а оно в ответ только шмыгнуло. Тоже, видимо, любит себя пожалеть.
Из уборной вышел Робао, оставив Сяору в разводах стекающих по раковине слёз.
Я прошла через тамбур, окунувшись в горький табачный дым, через весь следующий вагон и снова окунулась в дым тамбура. Теперь мне предстояло занять новое купе, как пассажир, зашедший на Северо-Восточной.
— Ваш билет, господин, — поймал меня проводник, и я едва сдержала улыбку. Одного человека уже удалось обвести вокруг пальца.
Удовольствие вперемешку со страхом накрыло с головой. Протягивая мужчине билет, я размышляла: а вдруг он прямо сейчас меня раскусит? Может, руки у меня слишком женские, может, лицо слишком гладкое?
Но проводник только похлопал меня по плечу, пожурив, что я пробралась в поезд без его ведома.
— И откуда только такие шнырливые берутся? — пробормотал он и ушёл в своё купе. Помогать мне с багажом никто не собирался — оно и понятно, я ведь теперь мужчина.
Устроилась в купе и снова стала наблюдать за мелькающими пейзажами. Периодически я улыбалась, а после нервно хваталась за грудь, проверяя бандаж. Иногда улыбка превращалась в гримасу едва сдерживаемых слёз, а иногда — переходила в нервный смех.
Наконец, прислонившись головой к прохладному стеклу, я уснула.
Чувствовалась смена климата. Я проснулась с рассветом из-за невыносимой жары. Шея затекла, и я решила размяться в коридоре, вышла и прислонилась к двери, рассматривая рассвет. Северная горная местность осталась позади, и сейчас солнце выходило из-за бескрайнего поля подсолнухов. Жёлтое море.
Идиллию разбил ворвавшийся в вагон мужчина. Лакированные туфли, брюки со стрелочками, мятая рубашка с закатанными рукавами… Это ведь тот пижон с перрона? А вдруг он запомнил меня?
Вслед за ним в вагон ворвалась целая толпа. Я прижалась к двери как можно сильнее, стараясь стать с ней одним целым, но мне это никак не помогло — донгонец, оказавшись рядом, схватил меня за руку и потащил дальше по коридору.
— Эй! Ты что делаешь? — выдернуть руку не получилось, и пришлось бежать следом.
— Братец, придётся тебе со мной. Они всё равно решат, что мы заодно — эти остолопы думают, что в Донге все друг друга знают.
— Что? Да отпусти ты меня! — я обернулась — погоня продолжалась.
— Поймать их!
«Их»? Я-то ту причём?
— Вот видишь, братец!
— Я тебе не братец! — рявкнула, но продолжила бежать. Коса пижона несколько раз хлестнула меня по лицу, зля ещё сильнее.
Мы вбежали в последний вагон. Здесь не было купе — только крупногабаритный багаж, расставленный вдоль стен.
— Попадалово, братец! — пижон подёргал последнюю дверь, которая, естественно, оказалась закрыта. Интересно, куда он там бежать собрался? Выпрыгивать из поезда — и по рельсам?
Я машинально захлопнула входную дверь и подпёрла её спиной. С той стороны с силой ударили. Боже, зачем я это делаю? Лучше бы впустила тех людей и объяснила ситуацию, открестившись от всякого знакомства с этим сумасшедшим. Я ведь даже имени его не знаю!
— Я Лей, кстати, — он встал рядом, помогая удержать дверь. Из-за следующего удара я чуть не упала, но меня подхватили. — Хлипкий ты.
Промолчала. Если открою рот — наговорю много чего нелицеприятного, изучение донгской брани было особым развлечением для меня.
— Может, подопрём чем? Смотри, там сундук, выглядит тяжёлым. Я пока дверь придержу, а ты тащи его сюда.
Посмотрела на пижона с возмущением и только сейчас отметила, что он довольно молодой, я бы больше двадцати пяти ему не дала. Ещё и эта его коса — совсем как у девчонки. Хотя кто бы говорил…
— Ну? Давай быстрее, или они действительно выломают дверь!
— А мне-то что? — фыркнула, но всё же пошла за сундуком. Он оказался ещё тяжелее, чем выглядел. Я почувствовала, как краснею от напряжения, но всё же сдвинуть его получилось.
— Да что ты там возишься? — я смерила пижона убийственным взглядом. Возмущение придало сил, и я толкнула эту махину, заехав на блестящие пижонские туфли. Их обладатель ойкнул, но ничего не сказал — переступил сундук и играючи — одной ногой — придвинул его вплотную к двери. Вот же! — И вот так вот ещё, — он взял что-то похожее на тумбу, замотанную в несколько слоёв ткани, и поставил её поверх. — И вот так, — ещё один сундук подпёр предыдущий.
Вся эта конструкция опасно дрогнула от очередного удара, но не развалилась.
— Зачем ты меня сюда притащил?
— Я же говорю — они бы решили, что мы вместе, тем более что моё купе сразу после твоего. Ты ведь едешь до Бей Донга?
— Откуда ты знаешь? — напряглась.
— На купе написано. И я туда же — эти идиоты точно бы сложили два и два. Им вообще плевать, кто ты, лишь бы морды набить.
— Если бы ты не схватил меня, они бы даже не посмотрели в мою сторону!
— Сомневаюсь…
— Не пришлось бы сомневаться, не трогай ты меня!
— Какой-то ты нервный. Как там тебя?..
— Не твоё дело!
— А я тебе имя сказал, — прозвучало обиженно. В дверь снова ударили.
— Я не спрашивал!
— Эх, братец, с таким характером… Оп! — он подхватил едва не упавшую тумбу.
— Боги, и угораздило же меня, — я с силой потёрла лицо и села на стопку чемоданов. — Что ты им вообще сделал? Кто они?
— Да так — в карты обыграл.
— Ты жульничал, — поняла.
— Не пойман — не вор.
— Очевидно, пойман, — я махнула головой в сторону двери. Оттуда доносились крики и ругань. — Интересно, в поезде есть жандармы?
— Жандармерия была упразднена три года назад, сейчас за порядком следит Народная полиция.
— Одно и то же.
В дверь ударили с такой силой, что сундуки отлетели в сторону, а в образовавшемся проёме появилась рука. Мы кинулись к двери и упёрлись в неё руками, не давая открыться ещё сильнее.
— Так есть? — выкрикнула. Сапоги скользили, и в деле удержания двери я оказалась плохим помощником.
