— Тай! — во двор выбежали юные принцы и крепко обняли брата. Со смехом Тайларион подхватил на руки младшего и подкинул его. Картина была столь умиротворённой, что Эррон на секунду позабыл, где находится.
А не стоило: только он потерял бдительность, на горизонте замелькали нежелательные личности. Мужчина заранее почувствовал отвращение: придворные блюдолизы и высокородные шлюшки со своими «маман», радостно подкладывающими дочерей под сильных мира сего.
— Брат, как прошла эта неделя? — тринадцатилетний Мирон выглядел довольно мило — франтовской костюм, зачёсанные набок волосы и щегольская шпага в ножнах создавали образ уменьшенного в размерах ловеласа и сердцееда. Младший же, шестилетний Кирион, был одет в мужское платье, глуповатое по мнению Эррона и совсем не подходящее мальчику.
— Интересно, Мир, — кронпринц потрепал его по белокурым, в мать, волосам. — А ты, Кир? Опять тебя одели как зефир? — он внимательно оглядел ребёнка на своих руках. — А стрижка ничего.
Действительно, стрижки обоих ребят были абсолютно идентичны: короткая ровная, будто по линейке, челка и прямые пряди, закрывающие уши. Старший из братьев лишь пригладил зализанные набок волосы.
— А меня вы, видимо, совсем не замечаете, — хмыкнул Эррон.
— Ты не такой интересный, — Мирон украдкой показал желтоглазому магу язык, а после затравленно огляделся: не увидела ли гувернантка.
Эррон закатил глаза — да, дети его не особо любили, скорее даже боялись. Впрочем, это было взаимно.
— Веселитесь, я зайду к Амирану, — решил посетить главу тайной канцелярии Маккини, напоследок проверив защиту на кузене. Во дворце самыми опасными были привороты…
Тимерс переступил порог родового особняка и содрогнулся: находясь за пределами города, сейчас он был пропитан тоской и одиночеством. Холодные стены, пол, даже природа вокруг молчала. Печаль обитателей отразилась и на особняке, и на окружающей его территории.
Староста некромантов был уверен — родителей он сегодня не найдёт. Проигнорировав слуг, он поднялся в лабораторию брата. Тимерс никогда не понимал добровольного заточения Олава, как и того, что он сам изолировался от всех, отчаялся. Надежда умирает последней, и наследник Дисли похоронил её, чего не сказать про Тимерса.
— Хватит нюхать свои токсины и пойдём прогуляемся. Наши кони скоро без дела с тоски помрут.
Олав зашипел, когда из распахнутого окна на него полился ясный дневной свет.
— Ты сдурел? Сейчас мне половину образцов засветишь! — лёгким порывом ветра Дисли захлопнул окно и задвинул шторы. — Что за приступ энтузиазма?
— Ничего. Противно видеть, как старший брат плесенью зарастает.
— Как грубо, — усмехнулся Олав, на самом деле не испытывая никакого веселья. — Ладно, ты же не отвалишь.
— Не отвалю.
— Пойдём…
— Помойся сначала, от этого запаха не то, что кони, умертвия слягут.
— Никакого уважения к старшему…
— Да-да, — Тимерс вышел, оставив дверь лаборатории нараспашку.
Спустившись в холл, он приказал в пустоту:
— Приготовьте коней, — совершенно не волнуясь, услышат ли его.
Мужчина насвистывал какой-то мотивчик, уверенный в своей победе.
*****
— Эррон, дорогой мой, — мать слащаво улыбнулась и прижала старшего сына к себе. — Ты где извозился? Попахиваешь лошадьми.
— Ездили с принцем на охоту, только вернулись.
— И как улов? — заинтересовалась сестра.
— Пара умертвий, ничего особенного.
— Сдаёшь позиции.
— Поговори мне тут…
Руна Маккини была очень миловидной девушкой: янтарные глаза светились неуёмным любопытством, тонкий нос словно был воплощением всего аристократического, и даже бледные губы-ниточки не портили образ, а лишь придавали какой-то необъяснимый шарм, как и кудрявые светлые волосы.
— У меня вот вопрос, ты как с родителями оказалась?
— Ну, я телепортировалась сюда, узнала, что их нет, и отправилась на поиски.
— А я говорил много тысяч раз — когда мы на работе, ты лезть не должна, — отец семейства, Густав Маккини, сильнейший маг своего поколения, устало снимал защитную броню. Закончив школу некромантии, а после и академию, он вдруг решил переквалифицироваться в стихийника и добился в этой отрасли невероятных высот.
— Ой да ладно вам, надо же когда-то начинать, — фыркнула девушка.
— Я всё ещё не простила тебе поступление в ВАМИТ, так что попридержи свой язычок, — холодно заметила Дэйна, даже не смотря на дочь. Она изящным жестом снимала высокие перчатки, будто находилась на каком-то светском приёме.
— Рону можно, а мне — нет?
— Он мужчина.
— Фу, в наш век дискриминация по половому признаку уже не актуальна!
— Дорогая, а я говорил тебе, зря ты позволяешь ей читать всю эту политическую лабуду…
— Не говорил, — парировала женщина, наконец подняв свой высокородный взор на присутствующих. — Сейчас же всем мыться, поговорим после!
Эррон тяжело вздохнул: если мать сказала, то так и будет. Впрочем, он не горел желанием начинать непростой разговор, в тысячный раз откладывая его на потом.
— После нам нужно будет поговорить, — не оставил себе путей отступления маг и ушёл в свои покои.
Императорский дворец был невероятным по своему строению. Словно несколько отдельных зданий, он представлял собой огромную архитектурную композицию, украшенную мостами, воздушными переходами и каменными фигурами некогда живых (по легендам) чудовищ. Одна такая «часть» как раз и принадлежала побочной императорской ветви — роду Маккини. Она имела десятки спален, гостиных, кабинетов, имелись даже собственные галереи, кухня и этаж для слуг.
Эррон долго стоял под струями воды, снова и снова намыливая тело, он переносил предстоящий разговор. Но вечно бегать от этого нельзя было: полностью просушившись, он оделся подобающе лорду и спустился в уже накрытую столовую.
— Твой «разговор» нам не понравится, — догадалась Дэйна, указывая сыну на стул.
— Надеюсь, понравится, — он не мог скрыть нервозность, о чём не преминула сказать сестра:
— Ещё чуть-чуть, и у тебя из глаз искры полетят, — девушка прикусила губу, стараясь сдержать улыбку. Она редко видела «каменного» брата в таком состоянии, если точнее — никогда, и сейчас внутри бурлило какое-то неадекватное веселье.
— Говори, — отец отложил приборы.
Молодой некромант на секунду зажмурился, приводя чувства в порядок. На самом-то деле, что это с ним? Несвойственное ему волнение накрывало с головой, и всё из-за этой целительницы, так вероломно захватившей его разум и душу.
— Ох, мальчик, кажется я поняла, к чему всё идёт, — Дэйна поджала губы. — Ну что же, мы слушаем.
