— Сохранение тобой резерва — чистейшая случайность, удача, за которую нам ещё долго предстоит благодарить богов, — и он говорил это таким тоном, словно он был действительно благодарен за то, что я в порядке. — Какие бы слухи ни ходили, и как бы не считал сам Тайларион, а он мой сын, и я люблю его, как и любого другого своего ребёнка, я забочусь о нём в меру своих сил. Не буду отрицать, что я допустил много ошибок, пытаясь воспитать из него настоящего наследника, и я буду до самой смерти за них расплачиваться, но ты спасла его, и я бесконечно благодарен.
Я не могла ему поверить, но моё внутреннее чутьё молчало. Возможно, все его ошибки — это действительно случайность? Но ничто не служило оправданием того, что он загубил детство своего старшего ребёнка…
— Не смотри на меня так, — он хмыкнул. — Все сплетни про то, что я хочу скинуть его, проча на трон кого-то из младших сыновей — бред. Они недостаточно сильные маги, ко всему прочему — близнецы с одинаковым правом на престол. Я не хочу видеть, как они убивают друг друга за никому не нужную власть, в которой минусов в разы больше, чем плюсов. Тайларион — сильный мальчик, побитый детством, и, уверен, будущее его также не столь радужно, но таково бремя наследника. Все вокруг будут пытаться запутать его, затуманить его разум, заставить считать, что он один… И он будет один, это проклятие рода, но до тех пор, пока сам не осознает свою силу, свою значимость.
— И потому вы отправляете его в Гельдорру? Чтобы он понял свою значимость? — скепсис скрыть не удалось, и я в очередной раз посетовала на свою несдержанность.
— И да, и нет… Это последнее для него испытание, которое он должен вынести с гордостью. Гельдорра — хорошее королевство, но аура прошедших битв… Сейчас мы уже не можем иначе, понимаешь? И Тайлариону предстоит разорвать этот порочный круг, — «не понимаю», — хотелось выкрикнуть в его холодное лицо, но я сдержалась, чтобы потом услышать: — Возвращаясь к последним событиям — ты спасла детей Эльса, и за это должна получить награду. Чего ты желаешь? Проси что угодно, и я обязан буду выполнить это, таково твоё право героя.
— Позвольте Эррону Маккини отправиться в Гельдорру вместе с наследником, — выпалив это, я уверено посмотрела в глаза императора и вступила в негласную битву.
— Ты уверена, что хочешь потратить на это своё желание? — вкрадчиво спросил повелитель, но я была непреклонна.
— Уверена. И будь у меня хоть тысячу желаний, я бы все променяла на это одно…
— Ты слишком импульсивна, твоя женская сущность не позволяет здраво оценить ситуацию, — Адриан внешне полностью оставался спокойным, но глаза его горели, и я не могла точно охарактеризовать его эмоции: гнев это был, или интерес.
— Пусть так, — согласилась. — Но я не смогу спокойно спать, зная, что наследник нашей империи находится во вражеском королевстве без брата и верного сюзерена.
— С Гельдоррой мы сохраняем вооружённый нейтралитет, — поправила меня повелитель, — и тем более Тайлариону ничего не угрожает.
— И с ни будут ваши люди, — добавила я. — Только вот сам он не доверяет никому, кроме Эррона. Даже самому себе.
— В том-то и дело! Он должен, наконец, научиться полагаться только на себя! — холодная маска дала трещину.
— А вы? — спросила просто.
— Что?
— Вы часто полагаетесь только на себя? — и император хотел было ответить, но закрыл рот, прищурившись. — Сила повелителя не в том, чтобы полагаться только на себя, а в том, чтобы уметь полагаться на других, уметь расположить к себе людей, как вы расположили свой ближний круг. Впрочем, вы это и сами прекрасно понимаете. Вашему сыну нужно именно это — научиться доверять тем, кто действительно о нём заботится. Если бы вы больше времени с ним проводили, вы бы…
— Ты забываешься! — перебила меня императрица. — Знай своё место!
Я прикрыла глаза и глубоко вздохнула, и этот мой жест заметили абсолютно все.
— Эррон должен поехать с Тайларионом — это моё желание, — сказала твёрдо, и в воцарившейся тишине раздалось насмешливое:
— А моего сына вы хоть спросили?
— Он верен короне и верен наследнику, вы сами знаете, что долг он ставит превыше собственных желаний.
— Но при этом он вздумал жениться на безродной светлой… — по помещению прокатился холодок, и я не была уверена в своей непричастности.
— Почему ты так настаиваешь? Это ведь всего лишь поездка по обмену.
— Предчувствие, лорд Бисли.
— Девочка права, всякое может случиться, — вступился за меня Амиран. — И если сам король лоялен как к Эльсу в целом, так и к принцу в частности, то насчёт двора мы утверждать не можем. Гельдорра не Эльс, если у нас полное подчинение правителю, одной крови, тысячелетиями находящейся у власти, у них — всё иначе. На престол может взойти хоть внучатый племянник сводной бабушки конюха, у которого некогда случилась связь с принцессой, если этот человек докажет свою причастной к престолу, хотя бы косвенную, и наберёт достаточно «да» на совете. Понимаете, насколько всё неустойчиво? Я не хотел поднимать эту тему, ко всему прочему принц отправится с действительно опытными людьми, но Эррон… Для него это ведь тоже хороший опыт, как для будущего главы Тайной Канцелярии.
— И на это он пока не соглашался…
— Что-то тебя резко озаботило мнение твоего сына, Густав, неужели гневная тирада так повлияла?
— Хорошо, — от этого слова все разом умолкли. — Эррон отправится с Тайларионом и будет его поддержкой. Ты рада?
— Безмерно, — искренне улыбнулась, но внутри дрогнуло эгоистичное желание не отпускать любимого. Если меня сейчас так кроет, то что будет через неделю? Или чувства притупятся?
— Уверен, ты захочешь это знать — они пробудут в Гельдорре четыре недели, первые две — не возвращаясь домой, после каждые выходные обе стороны будут проводить на родине.
Я не заметила, как всё это время сжимала губы, а после слов императора неожиданно громко выдохнула, вызвав улыбку у императрицы.
— Скажу не к месту, — начала она, — но почему-то в мою голову въелась мысль, что я должна сказать тебе это, просто обязана. Будто от твоего мнения что-то зависит, — она сама себе удивлялась. — Не думай обо мне плохо, я действительно не очень мила с Тайларионом, но это ведь нормально? Каждая мать будет более заботиться о детях, что она вынашивала долгие месяцы. Я ощущаю от наследника угрозу для своих сыновей, на подсознательном уровне и иррационально, и я вовсе не горда этим, но так получается.
— Не каждая, — возразила я. — Но да, это действительно нормально. Вы познакомились с Таем, когда он был уже взрослым, на нём не сработал ваш материнский инстинкт. Ко всему прочему — он довольно-таки сильный маг, в отличие от вас или ваших детей, даже в отличие от многих дворян второго круга, что пытаются дискредитировать его в глазах общественности. Людям страшно перед теми, кто сильнее, они могут подчиняться одной силе, — посмотрела на императора, — подчиняться беспрекословно, при этом стараясь, подсознательно, избежать подобную силу над собой в будущем. Кто-то борется с этим чувством, на то мы и люди — разум выше инстинктов, а кто-то поддаётся, желая возвысить себя, желая чувствовать себя лучше, более значимо, сильно. Вы должны бороться с этим чувством, ваше величество, оно склоняет человека к тьме и неверию, оно порождает чернь, следовательно, уничтожает наш мир, уничтожает самого человека. Я не знаю ваших сыновей, но я знаю Тайлариона, и знаю, как он любит своих младших братьев. Вы семья, один организм, природа создала каждого из вас, а судьба свела вместе, нити скрепляют ваши души, но вы беззастенчиво рвёте их, подчиняясь глупому страху, — говоря это, я действительно видела каждую ниточку, сплетающую находящихся здесь людей: нити, связывающие меня и отца, яркие и крепкие, нити между императорскими супругами, нити, соединяющего каждого мужчину ближнего круга, будто все они братья, не только кровно, но и по духу. — Если бы вы видели то же, что вижу я… — прошептала неосознанно, и улыбка расплылась на моём лице. Сейчас я была точно уверена, что каждому здесь можно доверить себя, можно доверить целую империю.
