Максим тихо выскользнул из палаты. Ночь была ветреная. Шум деревьев был каким-то особенно гулким и таинственным. Из домика администрации доносились звуки музыки и неразборчивые, но возбужденные голоса. Мальчик чувствовал, что жизнь его непоправимо меняется, надвигается что-то новое, с чем он еще не знает, как справляться.
А потом появилась вожатая — звали ее Жанна, — веселая и простодушная как всегда.
— Ты тут чего? — удивилась девушка. — Не знаешь, что ночью выходить из палаты нельзя?
Максим лишь смущенно пожал плечами.
— Спать не хочется? — как-то не по-вожатски, а по-товарищески спросила Жанна.
— Хочется, — соврал мальчик. — Только этот Бахрамов зубами скрипит…
— Бывает, — беспечно согласилась вожатая, от которой явственно пахло духами и вином. — Только спать-то надо.
Жанна потянулась, закинув руки, и ее сильная молодая грудь напряглась под тонкой майкой.
— Ну что мне с тобой делать? — понарошку задумалась девушка. — Я этого Бахрамова, знаешь, и сама боюсь, когда он зубами скрипит.
И вдруг легко и радостно решила:
— А давай-ка я тебя к себе положу, хочешь? Там этого Бахрамова не слышно.
Максим не знал, что ответить. А Жанна легко, по-мальчишечьи, толкнула его кулачком в плечо.
— Давай пошли, а то уже скоро и ложиться будет незачем.
В комнатке вожатой стоял складной диван, который она быстро разложила. Потом застелила его простынею, бросила две подушки и два куцых одеяла и сказала:
— Давай ложись к стенке, закрывай глаза и спи. А я пойду умоюсь. Жанна взяла полотенце, подмигнула ему и ушла.
Максим холодными руками приподнял одеяло и забрался под него. Дрожь не проходила. Он уперся лбом в стенку и закрыл глаза.
Вожатая вернулась минут через десять, когда он еще не спал. Ему показалось, что она что-то чуть слышно напевает. Потом что-то шуршало за его спиной, диван скрипнул и прогнулся, и Жанна легла рядом с ним. «А вдруг вожатая догадается, что я не сплю», — испугался мальчик…
Но страх его быстро прошел. Максим лежал тихо, не шевелясь, но всем телом ощущал исходящее от тела девушки тепло, вдыхал ее запах, слушал ее дыхание и головокружительно отчетливо понимал, как его жизнь наполняется новым смыслом и этот смысл станет очень важным и необходимым в его будущей мужской жизни…
1994 г.
За прекрасных дам!
Учился Максим тогда в девятом классе и был влюблен. Девочка Катя раньше училась в классе, который был на год старше, но потом пропустила год по каким-то загадочным причинам, о которых ходило много слухов, и оказалась в его классе. Наверное, это обстоятельство и то, что она выглядела куда взрослее подруг-одногодок, и поразило его воображение. Катя отвечала на его довольно неуклюжие знаки внимания со снисходительностью взрослой женщины. Это распаляло его все сильнее. Дело приобретало особо романтический характер из-за того, что у дамы его сердца был ухажер из ее прежнего класса — здоровенный верзила-десятиклассник со странной фамилией Гак. Он считал ее «своей бабой», о чем ставил всех в известность при каждом удобном случае. Максим этому не верил и убеждал себя, что Гак просто трепло и хвастун.
Однажды он встретил свою любовь в сильно расстроенных чувствах. И когда замучил ее своими вопросами, девочка довольно зло сказала, что этот Гак уже достал — проходу не дает, все время лапает, даже на глазах у других, а ей он на самом деле противен, но как от него отвязаться…
Уже по тем выражениям, в которых Катя описывала происходящее между ней и этим самым Гаком, можно было понять, сколь разные они люди и сколь отличаются друг от друга миры и представления, в которых они обитают. Но он был одурманен полудетской влюбленностью и сразу ринулся во двор, где обычно толклись, покуривая, старшеклассники. Гак был там…
Максим подошел к нему и, не слишком соображая, что делает и зачем, сказал, задыхаясь, что-то вроде «Если ты, еще раз…»
Гак с изумлением уставился на него. Они никогда не общались и не сталкивались. Но что-то он про Максима знал. Потом уже тот понял, что это его страстная любовь рассказывала Гаку о нем и выглядел он в этих рассказах надоедливым дурачком, папа которого большой человек в органах, и потому она не может его послать подальше… Кстати, этот факт, который ей весьма льстил, на Гака, что делает ему честь, никак не подействовал.
Гак, осмотрев Максима с ног до головы, как-то грязно и обидно осклабился, поднял руку и потянулся к его лицу. Медленно и страшно. Его грязная, огромная пятерня неотвратимо тянулась к глазам… Ни о чем уже не думая, Максим нырнул под нее и бросился на Гака. Кое-что к тому времени он уже умел, потому что ходил на платные занятия по айкидо, но Гак был слишком здоров и тяжел для него…
Досталось обоим. Оба оказались на земле, и Гак, как молотом, долбил своим кулачищем по голове Максима. Тот отбивался, а в какой-то момент поймал руку Гака и завернул из последних сил так, что он взвыл от боли и на секунду отпустил его.
Максим с трудом встал на четвереньки, потому что подняться на ноги уже не мог, в глазах плавали черные круги. Но и Гак тоже не мог подняться. Они стояли друг против друга на четвереньках, то ли как два барана, то ли как два козла, ничего не соображая.
Но тут набежали учителя…
И все-таки ему, конечно, досталось больше, и «скорая» отвезла его в больницу — как выяснилось, с сотрясением мозга и закрытым переломом предплечья.
Отец с матерью примчались, когда ему уже наложили гипс. Максим видел их, как в тумане, потому что ему сделали обезболивающий укол и он пребывал в состоянии парения и умиления…
Когда вернулась способность соображать, Максим, разумеется, тут же стал рисовать себе обольстительные картины встречи с любимой девушкой, конечно же, потрясенной его героизмом.
А еще он представлял себе, как отец скажет что-то вроде того, что накажет этого ублюдка так, что мало не покажется. А он благородно скажет: не надо, отец, это была честная драка… Так как в больнице ему пришлось провести несколько дней, Максим представлял себе эту картину в самых разных мизансценах, включая видение Гака, который в ужасе просит спасти его от тюрьмы, и Катю, которая стоит рядом и говорит: «Да плюнь ты на него! Пойдем лучше!» И они с ней уходят прямиком в какие-то эмпиреи…
Но отец ничего такого, когда приезжал в больницу, не предложил. Разговор же с ним состоялся только тогда, когда мальчика выписали домой.
— Ну, и чего ты добился? — жестко спросил отец.
И Максим, привыкший за время болезни к всеобщему чрезмерному сочувствию, растерялся.
— Ты что, не видел, что он два раза тяжелее тебя? Если бы он попал в тебя пару раз по-настоящему, изо всей силы, ты мог просто умереть, ты понимаешь это? Или ослепнуть, как мне сказал врач. Ты это понимаешь? Ты прежде, чем лезть в драку, подумай — у тебя шансы-то есть? Ты же не самоубийца. Ну, тебе своей жизни не жалко, ты о матери подумай, обо мне. Запомни — лучше в драки вообще не вступать. Это занятие для дураков, поэтому они их так любят. Умный и сильный сделает все, чтобы драки не было. Вас что, этому в айкидо не учили?
