– Ты куда? – спросил он удивлённо.
– На пару. У тебя какая-нибудь тетрадка есть?
– Какая тетрадка?
– Да любая. Я своему парню сказала, что забегу к однокурснице за конспектами.
– А он где? – Ромка всё никак не мог врубиться в ситуацию и демонстрировал обычный мужской кретинизм, который непременно вылезает наружу, если отношения развиваются не по его сценарию…
– Где-где? В машине ждёт. Рома, не тупи, дай любую тетрадку…
В дверях Таня обернулась.
– А ты хорошенький… – и облизнула пухлые губы красным языком.
Было неочевидно, кому она это сказала…
* * *
Отари Витальевич сдержал своё слово. Олег как-то позвал Ромку в кабинет и показал заметку в «Московском комсомольце», где говорилось, что предыдущей ночью какой-то грузовик на сухой дороге и при идеальных дорожных условиях врезался в столб и загорелся. Водитель не пострадал, а машина и груз сгорели дотла.
– Знаешь, что он перевозил?
– Откуда я могу знать?
– Таможенные декларации. Северо-западной таможне выделили новый офис, и она переезжает. В этой машине была лишь малая часть архива, но по странному стечению обстоятельств именно наши декларации оказались там…
– Ух ты!
С налоговой возникли проблемы – начальница наотрез отказалась переезжать с Бульварного кольца в пампасы на Павелецкую. После этого случилось непредвиденное. В пять утра к особняку налоговой подъехала большая ассенизационная машина, водитель ногой выбил стекло в полуподвальное помещение, вставил шланг между прутьями железной решётки и открыл кран. В течение получаса четыре тонны нечистот вылились в небольшое помещение архива, после чего говновоз благополучно скрылся. Пришедшие на работу сотрудники наотрез отказались заходить в зловонное помещение. Да и то сказать, говна там было по пояс… В итоге архив оказался безвозвратно утрачен, а строптивая прежде начальница слёзно умоляла руководство предоставить им новое здание взамен прежнего – «с душком»…
К Лукашу в комнату заявились страшные осетины, и один, весьма напоминающий сошедшего с экрана Кинг-Конга, озвучил следующее заманчивое предложение:
– Если ты, козлиная морда, до конца недели вернёшь наши деньги с процентами, то тебе ничего не будет…
– Ка-какие ваши деньги? – проблеял чехословацкий друг.
– А которые ты у Романова взял. Это наши деньги, ты понял?!
– Да-да-да! – Лукаш оказался не боец.
После этого он немедленно кинулся к Олегу и со слезами на глазах умолял занять ему ещё, чтобы рассчитаться с кавказцами. Олег не отказал, но на Ромку осердился:
– Как ты мог занять у бандитов?!
– Лукаш попросил, дал слово, что вернёт. Как я мог отказать твоему другу?
– Почему у меня не спросил?
– Он просил тебе не говорить. Ты же мне не сказал, что тоже ему занял…
Олегу нечего было на это ответить, но ситуация казалась шита белыми нитками и осадок остался. Ромка почувствовал, что между ними впервые пробежала чёрная кошка. «Ну и хрен с тобой, что мне теперь – свои бабки этому трухильо подарить? – хорохорился он про себя, но в глубине души надеялся, что ситуация забудется. – Вот начнём соки разливать, и это покажется мелочью…»
Шведы уже запустили линию в производство, не дожидаясь стопроцентной оплаты. Их впечатлил Сашкин завод, и они поверили в проект. Удалось даже договориться с ними о поставке упаковки в кредит, они тоже стремились застолбить перспективный российский рынок. По всему выходило, что линия должна окупиться меньше чем за год, и Ромка с Сашкой планировали приобретение второй и третьей… У них имелась куча предварительных заказов от потенциальных покупателей продукции, рынок представлялся бездонным – главное, оказаться первыми…
На возвращённые сомнительным путём деньги он активно делал ремонт в новой квартире. Нанял рабочих, а прорабские функции осуществлял сам – мотался по рынкам, закупал стройматериалы, консультировался по техническим решениям там же, работа спорилась…
В конце весны, когда пели соловьи и девушки, оголив ножки, порхали по улицам умывшейся весенними ливнями столицы, Ромкина душа вторила соловьям, и будущее представлялось безоблачным…
Олег с Витей и Анзори целый месяц провели в Америке, а когда вернулись, Ромка не узнал шефа: тот опух и даже несколько почернел, но не от жаркого солнца Майами, а от оглушительного, беспробудного пьянства там. Витя выглядел похожим образом, хотя ему едва исполнился тридцатник… Психическое состояние Олега также оставляло желать лучшего, он страдал бессонницей и несвойственной прежде раздражительностью. Несколько раз шеф срывался на Ромку в совершенно пустяковых ситуациях, извинялся и снова срывался… А где-то через неделю после возвращения вызвал верного Санчо Пансу в свой кабинет и, глядя воспалёнными, красными как у кролика глазами, заявил:
– Мы с Витей покупаем квартиры в Майами и решили не продолжать твой проект с соками…
Уголком сознания Ромка уловил слово «твой».
– Мне казалось, это наш проект…
– Какая разница, слушай, не переживай, будут ещё проекты покруче этого. Сейчас не время, очень рискованно… Банковские аналитики не видят здесь перспектив…
– Олег, я всё понимаю, только скажи: банковские аналитики – это кто? Тот прыщавый мальчик в очках, что сидит у окна вместе с юристами?
– Да какая разница, где он сидит? Есть графики пунктуации…
– Флуктуации?
– Да, извини, я их изучал – сейчас спрос на подъёме, дальше устойчивое падение… Мы не можем рисковать такими деньгами. Виктор тоже так считает. Мы советовались с Анзори, он вообще не понимает, чё мы туда полезли…
– Что с задатком делать?
– А есть какая-то возможность вернуть? Ну, там, в договоре лазейку найти или менеджеру какому-нибудь забашлять…
– Думаю, что вероятность нулевая. Форма договора у них стандартная и очень жёсткая, дать взятку шведу представляется нереальным…
– Да, дела… Шестьдесят тысяч, с ума сойти! И чем я думал, когда платил?
– Олег, тогда ты думал головой, а чем сейчас думаешь и чьё мнение высказываешь, когда приводишь какие-то смешные, притянутые за уши аргументы, не знаю. Я думаю, что байку про аналитика тебе предложил Витя, и ты её рассказываешь сейчас, просто чтобы оправдаться передо мной и Сашкой, который поверил нам, назанимал денег под честное слово и перестроил цех…
– Надо же, как ты заговорил… – Олег пытался казаться грозным, но Ромка видел, что тому неловко и неуютно, всё-таки он оставался интеллигентом.
– Я говорю то, что думаю. И всегда так делал. Просто никогда прежде у меня не было ни повода, ни причины разговаривать с тобой подобным образом. Я всегда тебя уважал…
– А сейчас что, не уважаешь? – Олег зло усмехнулся. Всё-таки он сильно изменился…