Вот с таким человеком эпохи мне и предстояло встретиться.
Человек эпохи принял меня радушно. Вышел из-за стола, пожал мне руку, а когда мы расположились в удобных креслах друг напротив друга, вежливо попросил рассказать о поимке Сливко. Рассказ выслушал внимательно, ни разу не перебив, а после озвучил причину, ради которой меня сюда позвал:
— Владимир Анатольевич поведал мне о вашем с ним разговоре, и должен сказать, меня заинтересовали твои мысли о серийных убийцах и методах их поимки. Вот только я не понял, как ты по одному только Сливко смог разработать целую методику.
— Методика — это сильно сказано, — выдавил я пару смешков. — Скорее наметки. И почему только по одному Сливко? А как же Ленинградский маньяк, что топором зарубил около тридцати человек и небезызвестный Мосгаз? Они были такими же серийными убийцами, как и Сливко.
— Откуда ты знаешь о Тюрине и Ионесяне? — вопрос Руденко прозвучал необычно жестко.
— Я, товарищ, Генеральный прокурор, на юрфаке учился, а преподаватели часто рассказывали случаи из судебной практики, — ответ получился вполне невинным и, главное, правдоподобным. Вряд ли они будут копать глубже. Информация о маньяках в СССР не была засекречена. Здесь предпочитали их не скрывать, а просто не замечать.
— То есть тебя этот вопрос еще со студенческих времен заинтересовал? — задумчиво уточнил Руденко.
— Ну, не то чтобы, но в памяти рассказы о них остались, а как наткнулся на Сливко, так и задумался над вопросом, как таким монстрам в человеческом обличии можно противостоять. Вот и наметил некоторые способы, — скромно добавил я.
— Ну, и что вы, молодой человек, придумали, — снисходительно поощрил меня на Руденко.
— Поскольку я следователь, то начал я с определения круга следственных действий, способствующих раскрытию преступлений, — вдохновенно начал я. — Это как сам осмотр места происшествия, так и детальный осмотр прилежащей к месту преступления территории, далее осмотр трупа, если он, конечно, есть, далее назначение криминалистических и судебно-медицинских экспертиз, допрос свидетелей, поиск аналогичных преступлений, в том числе раскрытых, за определенный временной период.
— В том числе раскрытых? — перебил меня Руденко.
— Да, за преступления, совершенные серийными убийцами вполне могут быть привлечены к ответственности невиновные лица. Серийные убийца очень хитры и осторожны, кроме того в нашей стране их существование замалчивается, что тоже не способствует их выявлению. Проще же невиновного засадить, чем искать того, кого согласно официальной доктрине не существует.
— Хочешь сказать, что у нас невиновных садят? — глаза прокурора опасно сузились.
— Я этого не утверждаю. Но проверить те регионы, где совершается много однотипных убийств и изнасилований, считаю целесообразным. Я лишь допускаю, что при проверке могут вскрыться какие-либо признаки серийности, — не спасовал я. К тому же точно знал, что как раз в это время орудует еще один маньяк в Витебске. Вот только разоблачать я его не спешу. Хватит с меня и Сливко. До сих пор не знаю, чем это геройство мне обернется.
— Малышев еще говорил, что ты предложил привлекать к расследованию таких дел психиатров, — не стал накалять Руденко.
— Да, есть соображения на этот счет. Вернемся к первоначальным следственным действиям. Важным из них я считаю составление психологического портрета преступника. Чтобы его поймать, нам нужно знать кого искать, а представление о личности преступника могут дать психиатры и психологи. Они изучат представленные следователем данные, такие как способ совершения преступления, информация о личности жертвы и другие, и составят социально значимые характеристики преступника — его пол, возраст, образование, национальность и так далее.
— О таких возможностях психиатров ты тоже на лекциях услышал? — усмехнулся Руденко.
— Но ведь именно они на профессиональном уровне изучают внутренний мир человека и всевозможные расстройства личности, — искренне удивился я скепсису собеседника. — И именно эти специалисты проводят судебно-психиатрические экспертизы.
— Твой довод принят, — улыбнулся Руденко.
— Поэтому не спешите избавляться от Сливко, сперва изучите его как следует. Эти знания помогут в расследовании аналогичных преступлений в будущем. А то в шестидесятых по-быстрому расстреляли Ионесяна, без пользы для криминологической науки, — мое возмущение вызвало смех прокурора.
— Обязательно изучим, — пообещал Руденко. — Что-то еще? — с еле заметной усмешкой спросил он.
— Не мешало бы при выработке методики расследования серийных преступлений исследовать зарубежный опыт, — закинул я удочку. Ради командировки в капстрану я, пожалуй, готов позабыть о неприятностях, вызванных историей со Сливко, и сдать им Витебского маньяка. Да что мелочиться, я готов переловить вообще всех советских маньяков!
Руденко напрягся, обжег меня нечитаемым взглядом, и я понял, что пролетаю. Именно в этом случае инициатива осталась ненаказуема. Впрочем, за высказанную идею мне все же прилетело.
— То есть ты предлагаешь заявить во всеуслышание, да еще и на весь мир, что в советском обществе существуют серийные убийцы?! — от возмущения Руденко даже покраснел.
— А почему нет? — пожал я плечами. — Признаем же мы существование диссидентов. Даже лечим их. То есть одних пациентов психиатров мы видим, а других стараемся не замечать. Очень странная позиция, вы не находите? Мы поставлены законом защищать советских людей от преступных элементов, и ради этого обязаны развернуть идеологию в нашу сторону.
— Развернуть идеологию в нашу сторону? — переспросил меня Руденко. Выражение его лица при этом оставалось нечитаемым.
— Да, надо упирать не на то, что серийных убийц у нас нет, что является неправдой, а на то, что в Советском Союзе их намного меньше, чем на Западе, что как раз правда. И те жалкие остатки, что остались нам в наследство от царизма советская прокуратура в связке с МВД безжалостно искореняет, взяв в помощь современную советскую науку.
Проходили минуты, как я закончил, а Руденко все молчал. Он сидел, развалившись в кресле, и о чем-то думал, время от времени фокусируя на мне свой тяжелый взгляд.
— Да, твои мысли действительно оказались интересными, — наконец-то разродился он. — Думаю, для тебя не составит труда перенести высказанные тобою предложения на бумагу, — последнее прозвучало как приказ. — Ну а пока давай вернемся к событиям в Невинномысске. Малышев утверждает, что сотрудники КГБ применили к тебе незаконные методы допроса. Это так?
— Да, их следователь требовал, чтобы я дал показания о том, что сотрудники милиции покрывали Сливко, а когда я отказался врать, он разозлился, начал кричать, что сгноит меня в камере и ударил по лицу. Чтобы спастись я был вынужден выпрыгнуть в окно, — вспоминая, я поморщился, задействовав свой синяк на пол лица, что сегодня приобрел яркий багрово-синий оттенок.
— Об этом тоже придется написать, со всеми подробностями и перечислением всех полученных травм, — уведомил меня Руденко.
