— А комитетчики мне потом не пришьют какую-нибудь веселую статью? — высказал я сомнение.
— Боишься? — подначил меня прокурор.
— Да, боюсь, — и не подумал строить из себя бессмертного. — Я же не в вакууме живу, прекрасно знаю на что способен всесильный Комитет, полномочия которого никем и ничем не ограничены. Да мне уже достаточно того, что в моем городе здание где размещается КГБ народ называет Домом Смерти. Думаете, ради красного словца? Да и Малышев, как увидел мой полет из окна, так сразу и вспомнил 37 год. Неспроста ведь, — я горько усмехнулся.
— На счет «никем и ничем» ты, Альберт, не прав. Нечего, что я тебя Альбертом называю? Надзор за деятельностью КГБ осуществляет партия и прокуратура. В моем личном подчинении находится особый отдел, который следит за соблюдением законодательства при раскрытии и расследовании подведомственных Комитету уголовных дел. И одна из главных задач прокуратуры — это недопущение повторения репрессий. И я об этой задаче никогда не забываю. Так что можешь быть уверен, проблем у тебя не будет. Намного вероятнее, что комитетчики сами начнут от тебя шарахаться, — Руденко позволил себе усмешку.
— Товарищ Генеральный прокурор, я человек не мстительный, — сделал я еще одну попытку отмазаться от почетной миссии жертвенного барана, но тут же был остановлен. — Твой министр настаивает на проведении расследования. Так что иди и пиши, — закончил он разговор.
Глава 12
— Николай Анисимович с Чапырой что делать будем? — поинтересовался Бороздин. — Он ведь уже третьи сутки у нас гостит. Только и спрашивает, когда его отпустят. Ответил ему, что Брежнева пока нет, а без него решение никто принять не может. А от мне на это «Где я, а где Брежнев». Забавный парень.
— Да, забавный, — задумчиво повторил за Бороздиным Щелоков. — С его переводом пока спешить не будем. — была у него сперва такая мысль, но все обдумав и взвесив, министр решил с этим повременить. При ближайшем рассмотрении слишком противоречивой фигурой оказался этот молодой следователь с необычной фамилией. С одной стороны, перспективный сотрудник: умный и инициативный, за короткий срок службы показал себя с наилучшей стороны. Щелоков читал личное дело Чапыра, где была отметка об объявлении ему благодарности за активное участие в раскрытии серии грабежей. Собранная Бороздиным информация о следователе удивила еще больше. Он оказывается помимо серии грабежей еще и серию краж раскрыл, а также, являясь старшим группы, по горячим следам задержал грабителей инкассаторов, что совершали преступления по всему Союзу. Сплошные серии. Теперь хоть понятно, почему он на них так зациклен. Только начал служить и сразу несколько серий раскрыл. А затем ему Сливко попался, тоже серийник, но уже убийца. Вот он и решил в силу юношеского максимализма очистить мир от этих выродков. И видимо так расписал перспективы, что смог заразить своими идеями опытного аппаратчика Руденко.
Вот только есть и другая сторона. Возле Чапыры постоянно происходит какое-то бурление. Он словно катализатор. То от его действий следственный аппарат лихорадит, что приходится вмешаться лично министру МВД и урегулировать применение залога как меры пресечения. То вспыхивают массовые беспорядки там, где Чапыра туризмом занимался, после чего с должности снимают все местное милицейское руководство и у министра МВД болит голова от дум, кем комплектовать штат. То председатель КГБ пытается разыграть карту Чапыры, используя его в борьбе против министра МВД. А теперь и Генеральный прокурор затеял свою игру. Пообщался с Чапырой и начались трения с Сусловым. Вчера подговаривал выступить единым фронтом против идеолога партии. Щелокову пришлось согласиться, ведь Руденко занял его сторону в споре с Андроповым и забрал себе дело о массовых беспорядках. Да и, если смотреть на ситуацию с позиции министерства МВД, то в предложение Чапыры о разработке методики расследования серийных преступлений есть рациональное зерно. Серийные убийцы, как бы их ни замалчивали, действительно существуют. А раскрытием преступлений в первую очередь занимается МВД и именно им пеняют за низкие показатели. Так же произошло и на этот раз.
Только Брежнев прилетел из Чехословакии, где находился с двухдневным визитом, как Андропов, опередив всех, явился к нему на доклад и вылил ведро помоев на Щелокова. И убийцу то его люди двенадцать лет поймать не могли и вообще есть информация, что покрывали. И задержали коряво, спровоцировав массовые беспорядки, последствия которых теперь вынуждено разгребать КГБ.
И если бы не вся эта история с Чапырой, в которой он фигурировал и как изобличитель серийного убийцы, и как жертва произвола КГБ, а также поддержка со стороны Генерального прокуратура дело бы могло закончиться отставкой. Это Щелоков, что называется, спинным мозгом прочувствовал.
И теперь, когда гроза миновала, осталось решить вопрос со следователем Чапырой, который всю эту кашу заварил, а затем извернулся и щелкнул по носу всемогущего председателя КГБ.
Поэтому лучше Чапыру убрать из столицы. Хотя, конечно, Андропов его и в регионе сможет достать. Но тогда у нас появится еще один повод очернить Юрия Владимировича. Да и с глаз Генерального прокурора Чапыру надо убрать, а то Руденко уже начал заикаться о переводе перспективного следователя.
— Сейчас дам распоряжение подготовить командировочное удостоверение и отправить по месту прохождения службы, — озвучил свое решение Щелоков. — Наградить бы чем-то надо нашего героя, — как будто вспомнил министр. — Дать знак отличника милиции и премию в виде двух окладов, — озвучил он мысли вслух и вопросительно посмотрел на Бороздина.
— Николай Анисимович, у Чапыры нет двух лет стажа, — деликатно напомнил тот начальству.
— Значит не будем нарушать свой же приказ. Без знака пока походит, — согласился Щелоков. — Тогда в звании повысим, — предложил он другой вариант.
— Тоже рановато, — высказал сомнение полковник.
— Нормально, — пресек спор Щелоков. — Не могу же я его пустым отпустить, после того как перед Брежневым его расхваливал.
* * *
Опять поезд, опять купе, опять верхняя полка, но в этот раз соседи — обычные командировочные. Вместо баулов, забитых контрафактом, полный чемодан водки.
— Пить будешь? — спросили меня первым делом.
— Буду! — рубанул я.
Время, проведенное в дороге, пролетела незаметно, и уже следующим вечером я вывалился из вагона.
— Охренеть ты нажрался, — этими словами встретил меня Скворцов, поддерживая, чтобы я не распластался по перрону.
— Здорово! — обрадовался я ему. — Ты, Вадик, мой единственный друг в этом гребанном мире! — полез я обниматься.
— В таком виде тебе в райотделе лучше не показываться, — задумчиво проговорил Скворцов, отдирая меня от себя. — Пьяный, еще и с фингалом под глазом.
— Зачем мне райотдел? — удивился я, проигнорировав претензии. — Мне домой надо. У меня там кот. Некормленый, — последнее слово еле выговорил.
— Какой кот? — возмутился он. — Мохов приказал тебя к нему доставить. Меня даже на вокзал за тобой отрядили.
