— Но вот видишь, везде профит, — подбодрил я свою невесту.
К Митрошиным после ЗАГСа мы ехали, рассматривая эти самые талоны.
— Платье свадебное, фата, туфли светлые, перчатки белые, — вслух читала Алина, водя пальчиком по вкладышам книжки с изображением молодоженов. Строки с бельем и предметами женского туалета девушка не озвучила. Мамонтов заинтересованно грел уши. — Мужской костюм или ткань, сорочка мужская белая, полуботинки мужские черные, две простыни, две наволочки, два двуспальных пододеяльника, одна скатерть, четыре полотенца.
— Неплохо так, — прокомментировал наш водитель.
— Ага, — согласилась с ним Алина. — Еще тут есть талон на посещение парикмахерской, проката и ателье.
— Семен, ты меня не жди. Скорее всего, я здесь надолго зависну, — озвучил я свое предчувствие, когда мы припарковались возле подъезда Алины.
— Тогда до завтра, — не стал он спорить, за что я был ему благодарен. Мне как-то резко стало не по себе, начался непонятный мандраж.
Бросив быстрый взгляд на освещенные окна третьего этажа, я решительно покинул машину.
— Мама, папа, мы с Альбертом подали заявление в ЗАГС! — с порога обрадовала родителей Алина.
Я выставил перед собой купленный по дороге торт, чтобы хоть как-то подсластить горечь от приобретения такого зятя, как я.
Глава 24
Что-то пошло не так — именно эта тревожная мысль посетила меня при виде растерянного вида, выходящего из здания городского УВД, Пахоменко.
Отыскав взглядом припаркованный в отдалении наш потрепанный «москвич», он изобразил лицом «все пропало» и в обнимку с портфелем запрыгнул в свою черную «волгу». Машина тронулась с места, вырулила на проспект и покатила в сторону центра.
— Давай за ним! — раздраженно поторопил водителя Скворцов тоже заподозрив в поведении чиновника неладное.
— Рано! — гаркнул я с заднего сидения на обоих. — Надо сперва убедиться, что за ним хвоста нет.
Семён кивнул, вернув обе руки на руль, и мы принялись ждать. Скворцов ерзал на переднем пассажирском сидении, Мамонтов напряженно всматривался в припаркованные возле Управления автомобили, а мое внимание было приковано к крыльцу. Боялся увидеть несущегося к нам не совладавшего с нервами из-за нештатной ситуации Ситникова.
Не увидел. Выдержка не подвела старшего нашей группы. Да, теперь мы специальная группа. С приказом нас ознакомил лично заместитель начальника областного УВД по кадрам Валерий Муратович Шафиров. Операция вошла в завершающую фазу, а значит пришла пора легализоваться, иначе все наши наработки даже советский суд в качестве доказательств не примет. А мы вместо заслуженной награды получим обвинение в превышении должностных полномочий и оговоре высокопоставленного сотрудника милиции.
Мы — это старший инспектор ОБЭП старший лейтенант милиции Ситников, инспектор уголовного розыска лейтенант милиции Скворцов, следователь органов внутренних дел старший лейтенант Чапыра и помощник следователя органов внутренних дел младший лейтенант Мамонтов. Сборная солянка.
— Нет никого, поехали! — замучился ждать Скворцов. Он с той памятной встречи с Шафировым словно духом воспрял, еще и энтузиазмом загорелся. Наконец, поверил, что участвует не в серых схемах мутного следака, а действует в правовом поле, более того, занимается архиважным делом — чистит ряды сотрудников милиции от коррупционеров.
Мамонтов завел двигатель, и мы выдвинулись к заранее оговоренному месту встречи.
С самого начала стало понятно, что взять с поличным Цепилова не выйдет. Начальник городского ОБЭП предпочитал собирать дань на своем рабочем месте, а это значит, операцию предстояло проводить на его территории, что силами только нашей группы сделать было нереально. Нас быстрее самих скрутят при первой же попытке сунуться в кабинет Цепилова. Привлекать же сторонние силы — значит рисковать утечкой информации, на что никто из нас пойти был не готов. Слишком высоки были ставки в этой игре для каждого из нас. Шафиров на кон поставил свою репутацию, Ситников — свою карьеру, а я мечтал вырваться за железный занавес. И до заветной цели мне оставался сделать один шаг — взять Цепилова.
Так что пришлось нам разбивать операцию на два этапа. Первый включал в себя передачу Пахоменко денег Цепилову и запись разговора на магнитофон. Второй — получение на основании результатов ОРМ постановления на обыск в кабинете начальника ОБЭП.
Место, куда мы сейчас едем, было предусмотрено как раз для встречи после завершения первого этапа операции. Это было кафе «Ласточка», расположенное недалеко от городской прокуратуры, возле которого нас уже дожидалась черная «волга». Как только наш «москвич» встал рядом, из «волги» выбрался раскрасневшийся от треволнений Пахоменко и вместе с портфелем залез ко мне на заднее пассажирское сидение.
— Он не взял деньги! — предъявил он мне.
— Сделал вид, что не понимает зачем вы их ему даете? — пришлось вытаскивать информацию самому. Пахоменко вместо обстоятельного доклада предпочел возмущенно сопеть и прожигать меня ненавидящим взглядом.
— Нет, он сказал, что ко мне подойдет его человек, которому надо будет передать деньги. Он что-то заподозрил! — вновь скатился в истерику Пахоменко. — Втравил меня непонятно во что! — закричал он мне в лицо, хотел бросить ещё оскорбление, но в последний момент притормозил.
Хороший знак, значит наше сотрудничество продолжается.
— Если бы он что-то заподозрил, то совсем отказался бы от денег, — принялся я убеждать чиновника в нормальности произошедшего. — Он просто перестраховался.
— Раньше такого не было! — не желал успокаиваться Пахоменко.
— Времена нынче напряженные, вот и маневрирует. А мы будем работать дальше. Вы записали разговор?
— Да, записал! — огрызнулся Пахоменко и выдернул из портфеля магнитофон.
— Спокойно! Нет повода для паники. Все идет по плану, — пробить бы ему пару успокаивающих, но приходится обходиться словами.
— По плану Цепилов должен был забрать деньги!
— Он их и заберет. Но только через курьера. Говорю же, все идет нормально. Подумаешь, к нашей цепочке добавилось еще одно звено, — я безразлично пожал плечами, демонстрируя спокойствие и владение ситуацией.
— Я больше не хочу в этом участвовать! — заупрямился Пахоменко.
— Вы дали расписку о добровольном участии в оперативно-розыскном мероприятии, — напомнил я с кровожадной улыбкой, заставив Пахоменко заткнуться. Он прочел на моем лице обещание показать эту расписку в случае срыва договоренностей тому, кому ее видеть не надо.
Пока мы бодались взлядами, Скворцов завладел магнитофоном и включил кассету.
— Федор Петрович, можно? — из динамика донесся заискивающий голос Пахоменко.
— Проходите, Виктор Сергеевич. Как ваша язва? — ответ прозвучал вальяжно, с ленцой.
