Родители понимающе хмыкнули. Алина засияла застенчивой улыбкой, я вновь выпил, чтобы заглушить давящее на грудь новое для меня чувство вины.
— Летом устраивать свадьбу намного удобнее, чем зимой, — вздохнула будущая теща. — И до лета у вас бы было больше времени для того, чтобы узнать друг друга получше, убедиться в своих чувствах. Вы ведь всего несколько месяцев знакомы. Не рано ли собрались свадьбу играть? — она все не могла смириться с нашим спонтанным решением. — Вдруг поженитесь, а потом выяснится, что поторопились?
— Мама, свадьба будет двадцать восьмого января. Нам дали больше месяца на обдумывание! Этого вполне хватит, чтобы понять нужна нам свадьба или нет. И если мы передумаем, то просто ее отменим, — Алина повторила мой довод, который я озвучил в ЗАГСе, но зря она это сделала. Родители замерли с поднесенными ко ртам вилками.
— Просто отменим?! — первой отмерла будущая теща. — То есть мы договоримся с рестораном, закупим продукты, сошьем тебе свадебное платье, потратим уйму денег, а потом просто всё отменим?! — вилка с нанизанной на нее тефтелькой полетела обратно в тарелку.
— Еще приглашенным гостям придется объяснять почему свадьбу отменили. Слухи нехорошие пойдут, — добавил накала будущий тесть, тут же налил себе коньяк, который в одного и выдул.
— Мы не собираемся отменять свадьбу, — принялся я разряжать накалившуюся обстановку, а то Алина мало того, что растерялась, так еще начала смотреть на меня, как на обманщика, заманившего ее в ловушку.
А нет, показалось.
— Мама, папа, мы не будем ничего отменять! — бросилась моя невеста на защиту нашего брака. — Мы любим друг друга и хотим жить вместе!
— Я так и знала! У вас что-то уже было! — странно среагировала на слова дочери мать.
— Вместе жить вы будете только после свадьбы! — подытожил отец невесты.
С ним никто не стал спорить. Условие всех устроило.
— Свадьбу я оплачу, — предложил я, когда женщины ушли на кухню мыть посуду и обсуждать предстоящие хлопоты, а мы с Митрошиным остались в гостиной вдвоем.
— Пятьдесят на пятьдесят, — отрезал будущих тесть, более не желая спорить о деньгах.
Пришлось соглашаться. Долг мой перед семьей Митрошиных неумолимо возрастал. Именно поэтому я и не горел желанием идти к ним на ужин, хотя Светлана Григорьевна и приглашала заходить вечерами. Вот только равноценно расплатиться за хорошее к себе отношение я не смогу.
Поэтому сейчас я иду в Отдел. Да и не опасно это уже. Все поутихло после недавно отгремевших разборок, которые закатил следствию начальник милиции Мохов. Заявился к нам на вечернюю оперативку и принялся крыть всех матом. Все стояли по стойке смирно, кто багровея, кто бледнея, и молча внимали.
— Что еще за бабий бунт тут устроили?! — вышагивал он вдоль нашего разнополого неровного строя. — Кто позволил?! Юбки им укорачивать, понимаешь, не дают! Нашли повод для жалоб! Я вам так пожалуюсь! Вообще без юбок ходить будете! — тут он понял, что в пылу гнева сморозил, прочистил горло и выдал совсем уж запредельное. — Колени сомкнуть, титьки подобрать и идти дела расследовать! По рабочим местам, я сказал! — выставив всех, невзирая на гендер, из кабинета начальника следствия, полковник заперся в нем с майором Курбановым. Тому была прописана индивидуальная порка.
Капитолина, чей стол примыкал к начальственной двери, хоть все и слышала, но никому ничего рассказала. Коллективу приходилось гадать за закрытыми дверями своих кабинетов, а если встречались в курилке, то общались исключительно шепотом. Никто не желал становиться тем, на ком сорвет злость выпоротый Курбанов.
В этот раз мне опять повезло прошмыгнуть в свой кабинет незаметно. Чтобы не спугнуть удачу, я заперся изнутри и стал ждать звонка.
Раздался он только через полтора часа, когда я уже начал засыпать, развалившись для большего удобства в кресле.
— Мы его упустили, — обрадовал меня Скворцов.
Глава 25
— Ну, и куда мог поехать курьер с деньгами, есть у кого предположения? — роль вопрошающего взял на себя Болотов, который занял место по правую руку от Шафирова.
Мой телефонный звонок застал полковника на рабочем месте, и, выслушав последние новости, Шафиров велел всем ехать к нему. Вот мы и собрались, и теперь, оккупировав стол для совещаний, решали, что делать дальше.
— Из Управления Цепилов уехал в начале восьмого, сразу после планерки, — начал давать данные Ситников. — Планерка длилась минут сорок, а вы, — он кивнул на сидящих напротив него Мамонтова со Скворцовым, утверждаете, что деньги Пахоменко передал курьеру в семь часов возле своего дома. То есть в Управлении курьер с фигурантом встретиться не могли, значит рабочий кабинет Цепилова из возможных мест нахождения денег исключаем.
— Остается квартира Цепилова, — продолжил логическую цепочку Скворцов.
— Или дача, — дополнил Мамонтов. — У него ведь есть дача? — посмотрел он на Шафирова.
Этот наивный вопрос вызвал всеобщий смех. Немного натужный, но державшее нас всех напряжение ослабло, ситуация больше не казалась безнадежной.
— Ага, такой важный человек и без дачи, — не удержался от сарказма Скворцов, полыхнув классовой ненавистью. — Это мы ни хрена не имеем, а у этих упырей во всем достаток: и дачи, и квартиры…
— Отставить! — прервал его Шафиров. — Ближе к делу. Дача у него в Кедровке — это восемьдесят километров от города. Не думаю, что он туда сорвется посреди недели, да и снег сегодня с утра валит, дороги замело.
— Значит обыск надо в квартире проводить, — подытожил я.
— А если деньги Цепилов не в квартире хранит? — задал вопрос Болотов, которому этот обыск и предстояло проводить. — Проблем потом не оберемся.
— Если не в квартире, то где? В банковской ячейке? — усмехнулся я. У советских коррупционеров не было доступа к офшорам, а значит хранят «заработанное» они исключительно в своих домах, из чего следует, что искать надо в квартире или на даче, но дача по погодным условиям отпала. — Если даже конкретно наших денег в его квартире не найдем, то, уверен, взамен отыщем очень много интересного. Сами посчитайте, он только с Управления торговли десять тысяч ежемесячно имеет, и таких доноров у него целый город. Это минимум сто тысяч в месяц, более миллиона в год. Лёнь, сколько лет он уже занимает должность начальника городского ОБХСС?
— Шесть, — отозвался Ситников.
— Это семь миллионов рублей, — подсчитал я. — А сколько он из них успел потратить? Квартира, машина, дача, — перечислил я атрибуты советского материального благополучия. — Ну и близким родственникам по такому же комплекту. Максимум тысяч триста. А остальные деньги куда он дел? Больше тратить в Союзе не на что. И на счет в сбербанке такую гигантскую сумму не положишь. Информация может до компетентных органов дойти. Московская крыша, наверняка, не все забирает. Вот и остается ему эти деньги хранить где-то дома, чтобы под присмотром всегда были. В общем, будет что в протокол обыска вписать.
