Тем временем Ролан времени не терял. Бесцеремонно вытряхнул содержимое моего мешка прямо на пожухлые листья, а там, между прочим, ценные книги имеются, довольно старые и редкие. Схватил отцовский нож и тихонько присвистнул, оценил игрушку, но, как ни странно, не положил себе за пояс, а аккуратно засунул все обратно в мешок. Разобравшись с вещами, принялся за меня.
— А теперь, Стасюшка, поговорим, — подумав добавил, — о том самом, о личном.
Я в ответ только хмыкнула. Надеюсь, он не думает, что я ему все прям так и расскажу, хотя кто его знает, странные они эти мужчины, наивные. Возьми хоть магистров, хоть ведьмаков. К одному девушка ночью в кровать залезла ни с того ни с сего. Этому вот товарищу рассказать должна обо всём, да ещё со всеми подробностями и желательно с дрожью в голосе и раскаяньем в сердце. Нет, ну магистра ещё понять можно, к нему все, кому не лень, в штаны забраться пытаются. Красавец все-таки, друг короля или сын внебрачный, запуталась уже в сплетнях. Но мужик притягательный однозначно, как вспомню рельеф мышц и этот холодный взгляд, и все его издевательства, когда я поначалу влюблена была без памяти, дрожь берет от бешенства, ну это у меня, а у остальных не от бешенства однозначно. Самомнение там выше гор, шире рек простирается, а все равно отказу ему нет, поэтому и поведение его понятно. А вот этот подмигивать пытается и смотрит так честно искренне, явно говоря своим взглядом: «Скажи, дорогая, получишь печеньку!» Остаётся так же искренне реагировать, выпучив честные голубые глазищи и хлопая густыми ресницами.
— О личном не хочу! О жизни моей тяжёлой можно, о невзгодах и тяготах, свалившихся на голову бедной девушки, но это не интересно. Вот лучше о себе расскажи, столько дней в пути, а кроме имени ничегошеньки не знаю, — протянула я, слегка надув губки. Все-таки нельзя забывать, что я блондинка, как-никак.
А вот решение Роланда для меня оказалось неожиданным. Быстро подскочив ко мне, ударил со всей силы по лицу, от неожиданности челюсть сжалась, прикусив язык, а голова запрокинулась назад, угрожая свернуть шею. Боль захлестнула сознание и, не удержавшись в вертикальном положении, я просто приняла горизонтальное, странно всхлюпнув разбитым носом. Смеяться расхотелось моментально. Капли густой крови, плавно вытекающие из носа, как ни странно, отрезвили. Перевернувшись с боку на живот, что само по себе было проблематично, продолжила наблюдать за ним, ожидая следующего шага. Ролан неотрывно смотрел на меня, хмурился, но не предпринимал попыток придвинутся. Я же, оторвавшись от созерцания собственной крови, злобно вздернула разбитый нос и уставилась на него, пусть и пришлось для этого напрячь и без того многострадальный позвоночник. Лежать в такой позе жутко неудобно и больно, но это единственное в моей ситуации, чем можно выразить свой протест и обозначить гордость, заложенную в моей несчастной тушке. Опять же, получать удары судьбы с поднятой головой приятнее для самомнения. Предаваясь мыслям о несправедливости судьбы и о своём неудачном побеге, право слово, ещё магистра б сюда для полной комплектации, не заметила шевеления во вражеских рядах. Ведьмак так долго стоял неподвижно, что я малость устала от неудобной позы и приглядывала местечко, куда уложить свою несчастную раненую головку, попутно пытаясь не думать о испорченной небесной красоте и распухающем, с чудовищной скоростью, носе. Поэтому немного упустила момент, когда Роланд кинулся ко мне, увидев только конечный результат. Ведьмак рычит и что-то вопит глядя на меня, а я что?! Я ничего не делала и не желала схлопотать по морде только из-за его предположений и бурного темперамента. А вообще бить слабую девушку, женщину, слабый пол, подло. Вот, к примеру, шерсюсик никогда себе такого не позволял. Был случай, когда одна помпезная дама, безумно красивая, кстати, устроила скандал, правда ключевую роль в спектакле сыграла все-таки я. Император после примирения приехал на остров со всей своей свитой и обожаемой дочерью Анастейшей, с целью расслабиться от государственных дел и очередных войн на востоке страны. По этому поводу великий магистр Раэль Латанеель устроил бал. Нам, тринадцати девчонкам, только-только отпраздновавшим совершеннолетие, так же предоставили приглашение. Магистр решил, что мы достойны присутствовать, тем более воспитание позволяло блеснуть, да и показать своих воспитанниц императору тоже не мешало. К слову, тот не верил, что нас используют не по назначению. Каждой из нас разрешили выбрать платье по вкусу из огромного гардероба императорской дочки, но мы не привередливые. И вот мы стоим в рядок, как солдаты на плацу, вытянувшись по струнке, с гордо вздернутыми носами и, конечно, в соответствии с очередностью ждём представления императору и обещанный танец с магистром. Да, правильно, на танец нас тоже приглашали в соответствии с очередностью. Я настолько разволновалась, что забыла, как дышать, и молила духов только о том, чтобы восьмой танец был медленным. Влюбленность в медведика сделала своё дело. Надежда цвела в моей душе, и я мечтала о танце с ним и всячески допекала его пассий. Впрочем, остальные вели себя так же, может быть, менее рьяно. И вот моя очередь, блаженно замираю и протягиваю руку, магистр ведёт. Он хороший танцор, а я, поддавшись желанию, со всей силы прижимаюсь и вдыхаю его аромат, никогда не забуду этот терпкий свежий запах его кожи. Танец закончился, а мы всё стояли в объятьях друг друга, он странно посматривал и ухмылялся, я млела. И тут фурия, отправленная в отставку накануне бала, бросилась к нам.
— Раэль, вот эту ты явно используешь по назначению!? — и уже мне, — потаскуха малолетняя!
— Дорогая Мариэлла, уймитесь, это дитя ещё не способно унять страсть мужчины, — с ухмылкой чётко выговорил он. И улыбнулся.
Покраснев до самых кончиков волос, резко развернулась к нему и бросилась с кулаками, успев врезать по его нагломагической роже. Род Владар еще с далеких времен славился своей несдержанностью, держать в узде свои эмоции не помогали ни годы тренировок, ни самобичевание, впрочем, недостатков у нашего рода уйма, всех не перечислить. Он не ответил, только замер, как вкопанный, а вот вся императорская чета, включая высокородных гостей, обалдела, замерев в немом вопросе. Нападения на мага преследовались по закону — десять плетей, не зависимо от занимаемой должности и состояния. Я же, медленно покачивая бедрами, с гордо поднятой головой пошла унимать страсть первого встречного мужчины, и поняла главное — ненавижу, сбегу, и как можно скорее. Страсть унять не удалось — в момент, когда я млела в руках незнакомца, меня поймали и посадили под замок, пока не остыну. Плетей странным образом не отвесили, хотя при таком количестве свидетелей даже решения суда бы не потребовалось. На балах больше не присутствовала по собственной инициативе, а вот магистра как подменили — моя жизнь превратилась в ад. Его постоянные издевательства, пошлые шуточки и острый внимательный взгляд преследовали повсюду. Впрочем, и я не отставала, изрядно трепала нервы, доводя до белого колена. Сколько всего я вытворяла и ни разу, никогда за эти четыре года на острове, меня не ударили.
Воспоминания поблекли, стоило только сосредоточить взгляд на бешеной, негодующей роже Ролана. Он орал, но не доносилось ни звука, бурно жестикулировал, но я не понимала. В конец сосредоточившись на его действиях, заметила одну странную вещь, Ролан упорно молотил руками в воздухе, напоминая рыбу, бьющуюся об лёд. «Преграда», — всплыло в моей многострадальной голове. Внимательно осмотрев странную поляну, образовавшуюся за последние минуты, мысленно ахнула. Деревья, следуя странной, совершенно неощутимой магии, двигались совершенно незаметно и бесшумно, образуя ту самую границу из ярко-синих дубов. Причём дерево, около которого меня так любезно приткнули, окрасилось в синий, являя собой огромный синий дуб с пушистой темно-синей кроной. Граница передвинулась в мою сторону, отрезая меня от Ролана, который почему-то не мог её пересечь и, бурно жестикулируя, орал, пытаясь привлечь внимание. Ещё раз взглянув на него, из моего положения лёжа делать лишние телодвижения не хотелось, но я все-же взглянула и внезапно дернулась, осознавая…
