Ветки с другой стороны раскачивались, отмечая, куда побежал враг.
— Догоним? — спросил Пит, возмущенно глядя то на свои пустые руки, то вслед удравшему противнику.
— Я сейчас бегун так себе, — признался Скай, снимая защиту.
Колени предательски подрагивали. Волосы промокли от пота так, что трудно было понять, кто тут купался в озере, а кто только по берегу побегал. В голове словно трое кузнецов поочередно лупили молотами в виски и лоб. Глаза слезились. Живот сводило. Тело требовало еды. И отдыха. И еще еды. И можно еще подзакусить чем-нибудь.
Утешало лишь то, что врагу сейчас ненамного лучше. Даже если он умеет тянуть силы из мелкой нечисти, как Чистильщик, сейчас ему в окрестностях попросту нечем поживиться.
— Еда есть? — спросил волшебник без особой надежды. В кармане у него была горсть орехов, но ее он берег на самый крайний случай.
— Коренья печеные подойдут? — спросил Пит и показал на слабо дымящиеся на краю поляны угли маленького костерка. — Должны уже пропечься хорошенько, пока мы тут развлекались.
Пит разворошил угли палочкой и вытащил черные комки, мало похожие на что-то съедобное. Но очищенные от толстой горелой корки, они оказались не просто съедобными, а прямо-таки восхитительными. Самым трудным было дожидаться, пока сладковатая крахмалистая мякоть остынет, чтобы есть, не обжигаясь. Конечно, Скай все равно обжег язык, но это совершенно не испортило ему удовольствия.
А вот Пит сидел как на углях. Вертелся, оборачивался на каждый шорох, будто ожидая, что одержимый выскочит на них из-за ближайшей кочки.
— Вряд ли он сейчас вернется! — не прекращая жевать, успокоил кучера волшебник. — Он тоже наверняка преизрядно устал.
— Тем более самое время его ловить! — решительно заявил Пит. — А то отдохнет, войдет в силу и снова будет нам фокусы показывать.
Никуда идти и никого ловить Скаю не хотелось совершенно. Но правоту товарища он понимал. Дать одержимому уйти и потом жить в постоянном ожидании атаки — несусветная глупость. Волшебник с тихим вздохом поднялся.
— Пошли! Надеюсь, далеко он не убежал.
* * *
Ник бежал, пока мог и еще немножко. Сам он упал бы еще полмили назад, но дух безжалостно гнал его дальше. Сам он и нападать на рыбака не стал бы. Мало ли, какие злые мысли посещали его от злости и отчаяния! Теперь, когда он выбрался из ловушки, разве не лучше было бы идти прочь, в город, к людям, теплу, еде? О возвращении домой Ник не думал — воспоминания о доме будто стерлись из его памяти. И думать об этом было трудно и муторно. Но о том, что где-то есть город и там, в городе, ему было лучше, чем здесь, он помнил ясно. Почему бы не вернуться в город? Но у духа были свои планы. И первым пунктом в этих планах стояло убийство.
Сопротивляться духу Ник уже не пробовал. Он помнил, что когда противишься, тебя просто задвигают куда-то в дальний угол твоего же собственного сознания. Будто подсматриваешь в замочную скважину за тем, что делает твоё тело, подчиняясь чужой воле. А если слушаться — тебе хотя бы не закрывают нормальный вид. Видеть — само по себе наслаждение после почти небытия на задворках собственной головы.
Но сейчас ему пришлось расплачиваться за зрелища: когда ты в сознании, ощущения тоже в полной мере достаются тебе. А остановиться, когда выносить боль уже становится невозможно, не позволяет новый хозяин. Приходится бежать, несмотря на режущую боль в груди, ногах и голове, бежать, даже когда перед глазами уже темнота, бежать, пока тело просто не откажется выполнять приказы.
И после этого не остаться бездумно лежать, а перекатиться под нависающие колючие ветки и затаиться там.
* * *
Снова использовать Особый взгляд было не то, чтобы невозможно, но невыносимо. Головная боль от прошлого раза и так не прошла даже после еды, просто стала терпимой. К счастью, одержимый ломился сквозь кусты так неаккуратно, что его след был виден невооруженным глазом.
Пит бежал впереди, сжимая топор в правой руке, а поводья в левой. Лошадь решили не оставлять без присмотра: вдруг хитрый злодей сделал круг, уводя их с поляны, а теперь только и ждет возможности вскочить на кобылу — и только его и видели? Пит предложил волшебнику ехать верхом и беречь силы, но Скай отказался наотрез.
— Без седла я уже накатался, спасибо! Трата сил больше, чем экономия. К тому же, я уже подозреваю, что эта скотина что-то против нас имеет. Сколько раз уже она нас чуть не угробила?
Лошадь косилась насмешливо. Кучер похлопал ее по шее и примирительно сказал:
— Ну, это же была не она, а злое видение!
— В этот раз. А в прошлый? — не уступил волшебник.
— Тогда её саму напугали до полусмерти.
— А она в свою очередь чуть не зашибла нас, — отрезал Скай и пошел по следу, прекращая дискуссию.
Пит двинулся за ним. Вскоре Скай устал и даже уже подумывал, что зря не забрался на лошадиную спину, но передумать теперь выглядело как-то глупо и по-детски. Поэтому он пропустил Пита и лошадь вперед и пошел позади, чуть приотстав от кобыльего хвоста и опасных задних копыт.
Одержимый убежал далеко. Скай уже даже начал подозревать, что недооценил противника и кроме Чистильщика у врага есть и другие источники силы. Но тут-то идущая впереди лошадь остановилась и из-за нее выглянул недовольный Пит.
— Не понимаю, куда он делся! Вон след обрывается, а никого и нет!
Скай поморщился.
— Отведи скотину в сторонку, дай, я взгляну.
Скай приготовился уже, проклиная всё на свете, накладывать очередной Особый взгляд. Пит повёл лошадь в сторонку между кустов шиповника. И тут у затаившегося врага кончилось терпение. Из-под ближайшего куста, где как будто бы никого не было, полыхнуло Ослеплением. Скай успел только порадоваться, что не начал еще изменять зрение. Кобыла шарахнулась, оттолкнув Пита с дороги, отбежала вперед, и там остановилась, запутавшись поводьями в ветках. Пит влетел в самые заросли шиповника и теперь яростно выпутывался из колючих ветвей.
Следом за Ослеплением мир начал искажаться. Кусты шиповника сдвигались, смещались, закрывая обзор и перемешивая реальность с мороком. Пугало!
Но волшебник еще помнил, откуда пришло первое заклятье. Прикрыв лицо левой рукой, он рванулся туда. Пальцами правой руки он успел ощутить грубую ткань вражеского плаща, схватил, но не удержал. Теперь вокруг были только колючие побеги шиповника. Они угрожающе раскачивались, переплетались, грозя захлестнуться вокруг шеи и задушить.
Тогда Скай выдохнул и сплел Ловчую Сеть — простое грубое заклятье, парализующее противника. Видеть его для этого было совсем не нужно.
Ненастоящий шиповник развеялся, настоящий остался. Застрявший в нём кучер тоже попал под действие заклятья и замер очень сердитой статуей. Скай внес в Ловчую Сеть поправку, выпуская товарища.
Пит шипел, раздвигая ветки, как вытащенный из пещеры на дневной свет василиск. Исцарапан он был, будто дрался с десятком лесных котов. Наконец, ему удалось освободиться и даже найти отлетевший в сторону топор.
