Навоз кто-то сгреб с дорожки в сторону, под куст, но не удосужился убрать подальше. Впрочем, если бы они не задерживались здесь, а просто открыли ворота и въехали, то точно ничего бы не заметили.
Скай подготовил защитный купол. Пит бдительно озирался по сторонам. Но в имении царила мертвая тишина. Только гаргульи с привычной уже насмешливостью скалились с крыши.
Остаток дня ушел на то, чтобы обойти всё имение и убедиться, что никого нет. Кто бы ни нанес визит в их отсутствие, он тут не задержался. Зато взломал боковую дверь и оставил следы в пыли на полу особняка. Незнакомые сапоги с красивыми фигурными подковками прошлись по комнатам, заглядывая за мебель, в углы, подходили к картинам и зеркалам. Судя по отпечаткам перчаток на краях, гость пытался отодвигать массивные рамы. Искал проход или тайник?
В большой, но давно брошенной гостиной, заставленной разномастной мебелью, следы вдруг начали петлять, ходить кругами. Человек то бродил тут, то бегал, натыкался на мебель, будто вдруг обезумел или внезапно ослеп. Или попал под воздействие Пугала.
Потом следы большими шагами, скорее всего даже бегом, привели к тому самому балкону, с которого пару дней назад спустился одержимый, когда убегал из запертого дома. Заросшая клумба внизу была изрядно примята. Похоже, спускаться по решетке у человека не хватило терпения, и он попросту спрыгнул, не удержался на ногах и прокатился по желтеющей траве. Дальше следы вели к дорожке и на ней терялись.
Пит хотел что-то спросить, но Скай остановил его, приложив палец к губам. На этот раз в имении он то и дело ощущал могильный холодок — следы присутствия призрака. И разговаривать, не закрывшись от него волшебной защитой, печным теплом и огоньками ламп, было неосмотрительно. Конечно, может быть, призрак вселился в визитера и ушел с ним, но лучше уж зря подозревать, чем зря расслабиться.
В домике привратника никаких следов незваного гостя не было.
— Вот теперь можно и поговорить! — сказал волшебник, усаживаясь на постель, которую уже как-то незаметно привык считать своей.
Тепло от растопленной печи разошлось по всему домику. Потрескивали фитильки ламп. Шуршал закипающий на печи котелок.
Пит подбросил в печь еще пару поленьев и уселся на табурет у стола.
— Да у меня уже все вопросы куда-то подевались. То есть, вопросов-то уйма, но они все не к тебе, а к призраку. Его, кстати, можно будет порасспросить? Ну, когда ты его призовешь?
— Спросить-то можно. А вот заставить отвечать нельзя. Ну, то есть, я не умею. А добровольно призраки, как и люди, могут запираться, отмалчиваться и совершенно бессовестно врать. С чего бы этому вот конкретно покойнику с нами откровенничать? Он и при жизни был нелюдимым. А тут мы еще ему планы портим.
— Вот к его нелюдимости у меня ого-го какие вопросы! Смотри: он ни с кем не общается, поместье в запустении, доходы от деревень скудные, город еще то ли батя, то ли дед продали — тоже не от хорошей жизни, полагаю. Верно?
Скай кивнул. Что же тут неверного? И чуть не свалился с кровати, внезапно поняв, что насторожило практичного и внимательного Пита. Тот тем временем продолжил:
— Так откуда у его светлости столько дорогущих волшебных штуковин? Ну, положим, он сам был волшебником-самоучкой и мог их заправлять, когда разряжались. Но делал-то он их не сам?
— Определенно, — подтвердил Скай, проморгавший эту нестыковку именно потому, что привык к обилию волшебных вещей в дядином доме, а потом в Академии, и как-то подзабыл, сколько они стоят, да еще и без гильдийских скидок. — Я видел клеймо мастерской на Мухогоне. Ну и люстру, например, не зачаровывают готовую. Ее нужно делать сразу с соответствующими ритуалами, чтобы чары годами могли сохраняться и работать. И, кстати, чтобы для зарядки ее не нужно было спускать вниз и разбирать. Такие штуки делают специалисты, это особое ремесло.
— И как вишенка на этом пудинге: рабская пыль, которой он угощал нашего тогда еще не одержимого друга. Не только дорогая, но и незаконная дрянь. А значит, чтобы её добыть, надо и деньги иметь, и нужных людей знать. Как он её добыл, сидя безвылазно в этой глуши?
— Ну, пыльца у него могла как раз заваляться в кладовой. С тех времен, когда рудник еще действовал. Именно на каторгах эта гадость долго была разрешена. Потом и там запретили, но там еще несколько десятилетий за исполнением запрета никто толком не следил. Очень уж удобно — подсыпал рабам по капельке, и никаких тебе бунтов, саботажей и халтуры.
— Они не рабы, они заключенные, — занудно поправил Пит.
— Вот и Гильдия волшебников об этом напомнила обнаглевшим хозяевам, — согласился Скай. — Хотя на самом деле на каторжников, конечно, всем было наплевать. Просто оттуда пыльца растекалась по публичным домам, а дальше уже почти любой при желании мог ею разжиться. Что порождало разные совсем уж нехорошие случаи. Так что рудники и тюрьмы вычистили от этой отравы жестко и безжалостно. Но здесь-то рудник уже был закрыт. Его не проверяли наверняка. Могло что-то и заваляться. Причем, если по какой-то нелепой случайности кто-то найдет на складе хоть целый мешок пыльцы, хозяин дома всегда может свалить вину на предков. Мол, знать ничего не знаю, и кто это тут в моих словах сомневаться смеет?! Аристократ же, честь и всё такое. Ничего бы ему за это не было.
Некоторое время парни молчали. Догадка, посетившая обоих, была очень, очень неприятной.
— Думаешь, покойный втихую приторговывал дрянью? И именно тайник с пыльцой и искал в доме тот тип? — спросил наконец Пит.
Скай кивнул.
— Да, это объяснило бы и деньги на магические штучки, и уединение — свидетели в таком деле точно ни к чему. Не объясняет это только того, как именно он эти вещи купил, если никуда не выезжал? Но, может быть, его посредник и привозил всё это?
— Когда покончим с призраком, можно будет спустить люстру и глянуть на клеймо мастерской. Наверняка же там помнят, кому продавали такую бандурину? — рассудил Пит. — Кстати, если дрянь еще в доме, то за таким кушем злодей непременно вернется, как бы призрак его ни перепугал. Надо быть настороже.
— Если даже её там нет, то он этого явно не знает.
— Знаешь, ты, наверное, спи, а я посторожу, — решил Пит. — Тебе завтра призрака ловить, а я так, рядом постою. Так что мне можно быть усталым, а тебе ни в коем разе.
— Поужинаю и лягу. — благоразумно согласился Скай.
* * *
В особняке Сестер Нику понравилось. Так спокойно ему не было давно. Даже ночная темнота тут была не угрожающей, а уютной и мирной. На оконце зеленела герань и висели симпатичные вышитые занавески. Одеяло было сшито из множества разноцветных лоскутков, но не случайной пестротой, как в деревенских домах, а сложной причудливой мозаикой. Шерстяной коврик у кровати тоже был соткан умелыми и заботливыми руками. Будто и правда, к любимым родственницам погостить приехал.
Утром тётушка Лиз сама принесла ему умывальный тазик.
