— Я тебя не разводил, — щенок взглянул на меня. Его глаза блестели от сдерживаемых слез. Губы дрожали. Либо он говорил искренне, либо заслуживал наивысшей награды за актерский талант. И теперь я однозначно ставила бы на второй вариант. — Я не лгал тебе. Я, действительно, тебя люблю. И мне бесконечно дорога твоя дружба.
— Тогда как ты смог меня предать?
Ученик дернулся, как от пощечины. Жалеть я его не собиралась. Он помедлил несколько секунд, отводя взгляд, но, поразмыслив, все-таки решился взглянуть мне в глаза.
— Ты вряд ли поверишь, но я действительно боялся за тебя. Они сильные, Леди, очень. И они рядом. Ближе, чем ты думаешь…
— Ты мог бы просто все рассказать мне. Мы бы придумали что-нибудь.
В моих словах звучала уже неприкрытая горечь. Я понимала, что упорно цепляюсь за последнюю надежду, как утопающий за хрупкий лед. Я не желала верить, что мой ученик, мой вампир, на которого я потратила столько сил, предал меня.
— Я думал об этом, мастер. Я передать тебе не могу, как много я об этом думал. Я струсил. Испугался. Опасался, что ты не поверишь. Что ты не станешь слушать. Или, даже поверив, не сможешь принять… Я… отвратителен сам себе.
В комнате повисло молчание. Я прислушивалась к своим ощущениям. Несмотря на то, что я испытывала неукротимую злость на Ирвина, в глубине души мне хотелось поверить ему. Но теперь я даже своим ощущениям не могла доверять полностью: вдруг я нахожусь под властью его вампирских чар?
— Кроме того, — тихо добавил щенок, — меня останавливала вероятность того, что, как только я выйду из дома, доминанта может узнать, что я все рассказал. И тогда…
— Все равно, — я покачала головой, не желая соглашаться с его мотивацией. — Я нашла бы выход. Я непременно что-нибудь придумала бы. Но ты выбрал другой путь. Ты предал меня, Ирвин. И теперь мне необходимо решить, что с тобой делать.
Щенок перестал дышать, впившись руками в подлокотники и не отрывая от меня взгляда.
— Кодекс прям и ясен в этом отношении. С предателями разговор короткий.
У Ирвина вырвался сдерживаемый стон, но сам он не пошевелился. Выдержав паузу в несколько секунд, чтобы еще раз все взвесить, я продолжила:
— Я не стану тебя убивать. Признаюсь честно, я не смогу. Я имела глупость к тебе привязаться, — Ирвин судорожно сглотнул и вдохнул, позабыв выдохнуть. Я считывала каждое его движение, мучительно гадая, правда это или очередной розыгрыш. — Но, оставить все, как есть, я тоже не могу. Ни одно, даже самое суровое наказание не искупит твоей вины. Не вернет моего доверия. Поэтому я решила отказаться от тебя, Вин. Твое обучение закончено. Я отпускаю тебя.
Ирвин не шевелился. В его распахнутых глазах зародился ужас. Он с трудом разлепил высохшие губы и прошептал:
— Нет…
Я молчала, наблюдая за его лицом. Не дождавшись от меня ответа, он подался вперед и повторил громче:
— Мастер, нет! Прошу тебя!
Его руки еще сильнее стиснули подлокотники, все тело напряглось, словно перед броском.
— Леди… мастер, пожалуйста, я умоляю, все, что хочешь, только не это! Не прогоняй меня!
Я покачала головой. Ирвин откинулся назад, сжав рукой горло.
— Пожалуйста, — шепот прозвучал хрипло и сбивчиво. — Я сделаю все, что ты захочешь. Мне некуда…
— Я все решила. Простить предательство я не смогу, Вин. Пожалуй, никогда. Я не смогу доверять. А, значит, и передавать свои профессиональные секреты. Я не вижу смысла учить тебя дальше. У тебя сутки. Собирай вещи, планируй переезд. К завтрашней ночи я не хочу видеть тебя в этом доме.
— А если я откажусь уходить? — спросил щенок, обмякнув в кресле. Реакция его выглядела очень достоверно. Но я не могла заставить себя избавиться от сомнений.
— Если решишь заупрямиться, у меня вполне хватит сил выкинуть тебя вон, — ответила я, ощущая, как холодно и безразлично звучит мой голос. Боли я пока не чувствовала. Только опустошение и злость. — Последний совет я тебе, все же, дам. Кроме Мрака, Тени и, наверное, Саньки никто не знает о твоем предательстве. И они, и я будем молчать. Это мой последний подарок. Я дарю тебе жизнь. Если ребята узнают, о том, что ты сделал, даже я не смогу тебе помочь. Ты предал их. Ты выдал им карт-бланш. Уверяю, ни Свят, ни Красавчик, ни наша троица тебя не пощадят. Поэтому я бы не советовала рассказывать о том, по какой причине я выгнала тебя. У нас не любят предателей. Узнают — долго ты не проживешь. Наслаждайся моим даром, Вин. Свободен.
Я поднялась первой и вышла из гостиной, направляясь к себе в комнату. Вин так и остался сидеть в кресле неподвижно, закрыв лицо руками.
* * *
Что делать дальше, Ирвин не знал. Идти ему было некуда. Мысль о возвращении в стаю вызывала отвращение. Долго бы он там не продержался. Да и вряд ли его были бы рады видеть сородичи. Для них он стал еще большим предателем, переметнувшись на сторону человека. Можно было бы попробовать жить в одиночку, но дураком Вин никогда не был. Его убьют либо люди, либо зубастые.
Ирвину было стыдно и горько. Он ненавидел себя за трусость. Ненавидел за то, что не решился рассказать мастеру все. За то, что предал ее доверие, испугавшись призрачных угроз. Леди дарила ему жизнь… Роскошный подарок, учитывая ее фанатичное отношение к Кодексу. Или не подарок?.. Вин предал друзей Леди. Вряд ли она настолько привязалась к нему, что выбор между ребятами и учеником делала в пользу последнего. Значит, возможно, хотела проследить? Выяснить, куда направится предатель, утратив право на ее покровительство?.. Да куда он мог отправиться… Идти было некуда. И посоветоваться не с кем.
Осененный внезапной идеей, Вин поспешно нашел телефон и вызвал контакт, стоявший в списке быстрого набора вторым. Гудки тянулись целую вечность. Волнуясь, Вин перезвонил еще раз. И еще. И еще. Санька с телефоном, разве что, не мылся. Либо он не мог говорить, либо…
Либо он в курсе. И тогда, выходит, друзей у Вина не осталось совсем.
Хватаясь за последнюю возможность, Вин решился предпринять еще одну попытку уговорить Леди. Правда, следовало придумать, как добиться своей цели, но перед Ирвином расстилалась вся ночь. Уснуть он бы все равно не смог.
Глава 44. О милосердии и хороших друзьях
На следующее утро я встала, по обыкновению, около полудня. Неспешно приняв душ, я спустилась на кухню и обнаружила стол, сервированный к завтраку. Меня ожидала чашка обжигающего кофе с молоком и аккуратно разложенный на тарелке омлет. В углу, у окна, закрытого жалюзи, напряженно замер Ирвин. Я хмыкнула. Приготовление пищи наверняка являлось смешной и наивной попыткой задобрить меня. Но ведь и иных мотивов исключить было нельзя. Не сказав ни слова, я подцепила тарелку и демонстративно вытряхнула в мусорку все содержимое. Вампир, стоявший с чашкой кофе в руках, зажмурился и с горечью выдохнул. Но промолчал: моя спина, видимо, была слишком красноречивым ответом на любую пришедшую ему в голову мысль.
