— Я знала, что ты приедешь без оружия, поэтому привезла второй меч. Не волнуйся, он в полном порядке и вполне надежен. Кодекс требует честного поединка. И я прошу у тебя его, мастер. Честный поединок.
Ами склонила голову набок, словно пытаясь осмыслить мои слова.
— Честный поединок? Ты… ты бросаешь мне вызов? Девочка, что случилось? Почему? Ты в своем уме?
Я молча протянула ей ножны. Говорить было тяжело. Горечь разливалась во всем теле и отравляла меня своим ядом. Я смогла пережить предательство ученика, но предательство учителя оказалось выше моих сил.
Ами взяла предложенные ножны, задумчиво обнажила меч на треть, потом резким движением отправила его обратно.
— Да что с тобой такое? Из-за того, что я дала твоему ученику этот совет?
— Да. И из-за того, что постоянно подталкивала меня в нужном направлении. Не делай вид, что не понимаешь, Ами, мне и так тяжело. Но ты сама меня учила, что предательство оплачивается лишь одной ценой, — я вытянула собственный меч и подняла его, принимая защитную стойку.
— В нужном направлении? Предательство? — глаза Ами внезапно расширились. — Так ты думаешь, что я…? Что я тебя… предала?
Мастер опустила руку с оружием, закрыла глаза свободной ладонью и вдруг расхохоталась. Встряхнув головой, наставница вновь взглянула на меня, на этот раз с усмешкой, и шагнула ко мне:
— Не будь дурой, девочка!
Я предостерегающе щелкнула языком, сместилась и подняла меч, пресекая попытку сблизиться. Ами оценила это и остановилась, грозно сдвинув брови.
— Значит так, щенок, я прощаю тебе этот вызов. Я даже сердиться не буду. Но я хочу, чтобы ты выкинула из головы весь этот бред и никогда больше не смела подозревать меня в подобном.
— Тогда объясни мне мотивы своих поступков! — крикнула я, срываясь. Мне было больно, и контролировать эмоции становилось все труднее. Мастер не пропустила мою секундную слабость. Молниеносным движением скользнув вперед, она отмахнулась ножнами от моего меча и сомкнула пальцы на моем горле, прижимая меня к боку автомобиля. Теперь любое мое движение легко и надежно ею блокировалось.
— Слушай меня, маленькая дрянь. Ты посмела усомниться в своем мастере и заслуживаешь хорошей трепки. Жаль, что сейчас совсем не до этого, — глаза Ами были ровно напротив моих, и в них читалась с трудом сдерживаемая ярость. Я сглотнула, едва дыша под ее крепкой хваткой.
— Сейчас, — повторила наставница, — я хочу накрепко вбить в твою голову, что никогда, слышишь, никогда не причинила бы тебе вред! Я не знала, контролирует ли тебя Вин. Я не знала наверняка, кусал ли он тебя. Ты вела себя, как слепая дура. Я опасалась самого худшего. Я не знала, могу ли рассказать тебе то, что мне известно. Не перескажешь ли ты это своему вампиру. Я пыталась тебя уберечь. Я добывала информацию параллельно с тобой, начиная с твоего визита в его школу. Если бы не роскошный подарок Фила, я сообщила бы тебе о предательстве Вина парой дней позже. Я все делала для тебя и только ради тебя, слышишь? Я понимала, что вы с ним замерли, зашли в тупик. Я знала наверняка, что он не может сообщить тебе имя доминанты. Вин физически не может этого сделать, понимаешь? Ему запретили, я уверена. Прямым приказом. Твоего вампира необходимо было раскачать, и я приняла решение, которое тогда казалось мне весьма удачным. Рискнула. Я не думала, что твой щенок так бездарно реализует мой совет, попросту смывшись от тебя, не объяснив ничего толком. Я не могла тебе рассказать правду после его побега, потому что не знала, опять же, как обстоят дела. Не подконтрольна ли ты вампиру. Не является ли все это грандиозным планом. После вашей зачистки дома Возняков вероятность устранения твоих друзей казалась мне весьма реалистичной. Я не знала, на чьей ты стороне. Я искала Ирвина практически круглыми сутками. Я переживала, черт тебя дери! А теперь ты приходишь ко мне и предлагаешь смертельный поединок, аргументируя это тем, что я тебя предала! Что? — рявкнула она в ответ на мой умоляющий взгляд.
— Ты меня задушишь, — прохрипела я, ощущая острую нехватку воздуха.
Наставница разжала пальцы и отступила назад, тяжело дыша. Я закашлялась, судорожно вдохнув прохладный ночной воздух. Ами на меня не смотрела. Покачав головой и поджав губы, она бросила меч на землю и отвернулась, подставляя мне беззащитную спину. Но, даже если бы я ей не поверила, я все равно бы не ударила ее так подло. Ами нечего было бояться.
Я устало опустила свой меч и, вздохнув, убрала его в ножны.
— Ну, прости… я чуть с ума не сошла, когда подумала, что ты это все специально… — я понимала, что раскаяние несколько запоздало, и оскорбление, которое я нанесла мастеру, простыми извинениями не исправишь. Действительно, как я могла сомневаться? Ни у моих зубастых врагов, ни у людей не было ничего такого, что бы они могли предложить Ами в обмен на предательство. Но тогда я не могла рассуждать настолько ясно. Видимо, из-за постоянного напряжения, не отпускавшего меня уже больше недели, разум стал мне отказывать.
— Мастер, если можешь, прошу… — я говорила едва слышно, чувствуя себя самым гнусным и отвратительным существом на свете.
— Оставь, — прервала меня Ами, не выказывая никаких эмоций. — Мне больно от твоих слов, но я… горжусь тобой.
Наставница взглянула на меня и, заметив мой удивленный взгляд, пояснила:
— Я горжусь тем, что ты решилась бросить мне вызов. Это смелый поступок. Достойный моей ученицы.
Ами вновь посмотрела на меня, и я различила влажный блеск в холодных стальных глазах. Слезы?.. Наставница не плакала при мне. Никогда.
— Ами? Мастер? — я была растеряна и подавлена.
— Езжай домой. Дай мне немного времени. Я же обещала, что не буду сердиться.
Она отвернулась и побрела к машине. Ее плечи опустились, спина ссутулилась, вся осанка разом потеряла свою царственность. Сейчас гордая наемница уступила место глубоко опечаленной женщине. Я чувствовала себя отвратительно. Припозднившееся раскаяние захватило меня целиком, и сейчас я готова была на любой поступок, лишь бы заслужить ее прощение. Но Ами ничего не было нужно. Забравшись в машину, мастер с минуту посидела, бездумно глядя сквозь лобовое стекло, потом завела мотор и уехала.
А я сползла по дверце машины на мокрую от ночной росы траву и запрокинула голову, рассматривая глухое и темное небо.
Ирвин, каких еще дров я наломаю, благодаря тебе?..
* * *
Леди оставила его в одиночестве на трое суток. Ирвин почти все время лежал на кровати в углу своей камеры, практически не шевелясь. Рука нещадно ныла, но вампир даже не попытался встать, несмотря на то что ампулы с обезболивающим, приготовленные для него мастером, лежали на столе. В большом количестве. Если бы Вин был уверен, что лекарства подействуют на него так же, как и на людей, он бы, не колеблясь, вколол себе всю дозу разом, чтобы избавить свою наставницу от проблем. Но вампир, напротив, твердо знал, что вреда от этого не будет. Разве что, чувствительность нарушится на некоторое время. Пока что боль его отвлекала. Он лежал и думал. Апатия, овладевшая им, не мешала ему анализировать последние годы его жизни. Ирвин понимал, что заслужил смерть. Не единожды. И оглядываясь назад… он все делал не так.
