Вин грустно усмехнулся и кивнул.
— Ты научишь меня? Делать так, как ты?
Леди вдруг протянула руку и дружески растрепала его волосы. Вампир замер от неожиданности, боясь спугнуть нежданную ласку неосторожным движением. Пальцы у наемницы были сильными и теплыми.
— Научу, — улыбаясь, кивнула Леди, убирая руку. — Мне самой нравится тебя учить. Только не дерзи мне больше, пожалуйста.
Леди подхватила висевшую на стойке рубашку и вышла из зала. А Вин постоял еще с полминуты, вновь проживая прикосновение пальцев ко лбу и волосам. Жест, пронизанный лаской, был совершенно нейтральным. И, в то же время, наполненным теплом до краев. Почему-то в этот момент Ирвин понял, что мастер к нему привязана. Он не знал, каким словом получится точнее обозначить ее отношение. На дружбу оно пока не тянуло. Но было где-то близко. И тяжелой волной накатила отчетливая мысль: случись что-то по-настоящему серьезное, Леди хладнокровно убьет его. Невзирая на свои чувства. А, может, именно благодаря им.
Леди постепенно выздоравливала. Неделю спустя ее еще мучил кашель, но остальные проявления болезни уже отступили, и мастер сразу же возобновила тренировки. Теперь к уже привычным для них упражнениям добавился еще один элемент. Леди постоянно обращала внимание на внутреннее состояние ученика. Она фиксировала его на каждом вздохе, на самом слабом чувстве, что появлялось во время боя. Она тренировала его дух, его волю. Ирвин слегка опешил от обилия сведений, которые посыпались на него с первого же занятия. Он пока никак не мог понять, как же мастеру удается держать в голове такое количество информации ежесекундно. Когда вампир учился в первый раз, ему также объясняли психологию и философию боя, но никогда не натаскивали так, как это делала Леди.
— О чем ты думаешь, Вин? — недовольным тоном поинтересовалась она, отбивая удар, когда он едва начал воплощать его в жизнь.
— Планирую свое дальнейшее действие, — честно признался ученик, останавливаясь и вытирая рукой пот со лба. Раньше ему казалось, что на тренировках Леди гоняет его, пока он не начинает падать от усталости. Теперь он понял, что дыхание может быть не только вторым, но и третьим, и четвертым тоже. Казалось, что понятие «усталость» для его наставницы имеет лишь абстрактный смысл. Сегодня они тренировались уже почти четыре часа, но Леди, судя по всему, еще не добилась чего-то, что позволило бы ей считать тренировку оконченной. Раньше вампир думал, что уставать он тоже не умеет.
— Ну, как успехи? — едко осведомилась мастер. — Каково будет твое дальнейшее действие теперь? Я не только отвела твой удар, но и получила возможность действовать сама. Поверь мне, я смогу добиться, чтобы мой выпад стал смертоносным.
Ирвин вздохнул, не скрывая раздражения, и отвел взгляд в сторону. Чего она от него хочет? Он не может думать обо всем сразу!
— Мысль первична, — продолжила Леди, нервно прохаживаясь туда-сюда перед ним. Вампир чувствовал кожей, как адреналин бурлит у нее в крови, не давая стоять спокойно. Обычно она довольно-таки успешно справлялась с собой, но сейчас будто позабыла про контроль, увлеченная тренировкой.
— Твой удар сейчас был лишен смысла. У него не было цели.
— Неправда, я целился тебе в корпус! — возмутился вампир, которому в течение нескольких месяцев внушали, что каждый удар обязан быть целенаправленным. Будто бы до этого то же самое не повторяли наставники в «Пути Воина».
— Отлично, но для чего? — Леди остановилась и молниеносно повернулась к нему.
Под испытывающим взглядом Ирвин смутился и растерялся. Хороший вопрос. Для чего люди обычно куда-либо целятся? Чтобы попасть. Последнюю мысль он озвучил и тут же горячо пожалел об этом.
Леди смеялась. Искренно, весело и заразительно. Вот только ученик ее смех воспринял, как унижение.
— Это прекрасно, — отсмеявшись, прокомментировала мастер. — Твою фразу надо куда-нибудь записать. Чтобы потом напомнить, когда ты поймешь и научишься.
Лицо вампира, скорее всего, прекрасно отражало сейчас его эмоции по поводу смеха мастера, и Леди моментально стала серьезной.
— Когда ты что-то делаешь, ты должен задумываться о последствиях. Любой поступок диктуется своими причинами, это понятно. Но гораздо лучше, чем мотивы, следует представлять себе результат. Чего конкретно ты хотел добиться этим ударом? Убить меня? Ранить? Лишить подвижности? Отвлечь? Мысль, Ирвин. Вот что должно тобой управлять. Меч — это, конечно, продолжение руки. Но, прежде всего, это — продолжение тебя. Твоей личности. Твоей воли. Твоей мысли. Ее живое воплощение.
— Почему ты говоришь мне об этом только сейчас, а не в начале тренировок? Знаешь, как трудно перестраиваться? — хмурый тон ученика вызвал у мастера очередную улыбку.
— Вин, да тебе и сейчас тяжело. Думаешь, я не понимаю, что ты чудом удерживаешь во внимании все элементы боя? Тебя едва хватает на то, чтобы контролировать свои чувства. Нервно закушенная губа, слишком резкое движение кисти, напряженный взгляд — ты не замечаешь этого, но твой противник считывает всю необходимую информацию.
Ирвин действительно не замечал. Он не думал, что Леди так внимательно за ним наблюдает.
— Если бы я в начале обучения требовала бы от тебя еще и постоянно контролировать свои мысли, ты бы запутался окончательно, — закончила мастер и вновь вернулась в боевую стойку. — Давай еще разок. Но теперь постарайся четко представлять, чего ты хочешь добиться. От каждого движения.
Глава 33. О слабом желудке и поцелуях
Апрель осторожно, словно новорожденный котенок, исследующий мир, вступал на свою территорию. Температура установилась на вполне комфортном уровне, и о теплой одежде можно было забыть. Город дышал свежестью, а недавно распустившаяся молодая листва придавала ему очарование юности и легкомыслия. Ирвин и Саня сидели за столиком одного из престижных ночных клубов города. Вин с большим удовольствием открыл для себя мир ночных развлечений, исследуя заведения под чутким руководством приятеля. С одной стороны, он прекрасно понимал Мрака и его претензии к Сане. Все-таки, дисциплина для Ирвина оставалась наивысшей ценностью. Сколько бы он не выпил, как бы они не гуляли, растворяясь в искрящейся атмосфере праздника, ученик всегда отдавал себе отчет в том, что есть грани, которые не следует переходить. Санька был другим. Он умел жить со вкусом, отрываясь на полную катушку. Его веселье не переходило границы, оно попросту их не знало. Саня наслаждался каждым мгновением жизни, погружаясь из одного приключения в другое. Бешеный танец, флирт с девушками, случайный секс, драка на улице с полупьяными посетителями клуба или будоражащая кровь гонка, когда они на огромной скорости проносились по шоссе, отрываясь от полицейских сирен — все это, казалось, доставляло ему примерно одинаковое удовольствие. И даже когда он стоял потом перед мастером, выслушивая нотацию по поводу разбитой физиономии, или ловил взгляд Мрака, неодобрительно кривящего губы при виде синяков под глазами и следов, оставленных слишком горячей любовницей, глаза его оставались веселыми и шальными. Санька поражал вампира своей жизнерадостностью, бурлящими эмоциями, перехлестывающими через край и захватывающими всех, кому посчастливилось оказаться рядом. С Леди Ирвин чувствовал себя человеком потому, что она уважала его. Считалась с ним. Признавала его право быть личностью. С Санькой он чувствовал себя человеком, потому что приятель дарил ему жизнь.
