— Я понимаю, что виноват, — проговорил он, осторожно подбирая слова. — Я очень давно не пил кровь. Я сорвался. Это непростительно, и я отдаю себе в этом полный отчет. Я объяснился с Леди, и она меня простила. Но перед тобой я тоже виноват и прошу прощения за свой поступок. Я знаю, что ты очень переживаешь за Леди. Такого больше не повторится, Мрак, я обещаю.
Наемник внимательно посмотрел на Ирвина, на его виноватое лицо и полные раскаяния глаза.
— Это не мое дело, щенок. Твои отношения с мастером меня не касаются. Но будь уверен, если с ней что-то случится по твоей вине, я буду первым, кто спросит с тебя.
— Я знаю, Мрак. И все же, я надеюсь, что ты не зол на меня, — смиренно проговорил Вин.
— Не уверен. Иди в зал. Я не желаю больше с тобой разговаривать.
Расстроившись, Ирвин опустил голову и медленно побрел обратно. В зале он встретился глазами с Леди. Мастер смотрела на него с беспокойством. В ответ на немой вопрос Вин покачал головой и поджал губы. Наемница вздохнула и вышла на улицу.
— Ты ей что? — Санька опешил от сказанного.
— Да тише ты, — цыкнул на него Вин, — не ори. Они у входа курят. Услышат — неудобно будет. Признался я ей.
— Больно было? — посочувствовал Санька.
— Нет. Наоборот. Она такая… незнакомая. Теплая. Ласковая.
Ирвин закрыл глаза, восстанавливая в памяти лицо мастера. Саня встряхнул его, взяв за плечо.
— Ты уверен, что мы сейчас именно о Леди говорим? Подожди, что значит «ласковая»? У вас, что, взаимно? Она тебе тоже призналась?
— Ха, — Вин улыбнулся до ушей. — Напротив. Отшила. Но как она это сделала… Представляешь, беспокоилась обо мне. Не давала глубоко затягиваться.
Санька явно почти убедился, что Ирвин бредит.
— Расскажи по порядку. А то я сейчас решу, что у вас любовь, а потом Леди убьет меня за такие мысли. И ты будешь виноват в моей смерти.
Вин вновь улыбнулся и задумался, решая, с чего начать. Саня не дал ему сосредоточиться:
— И сотри с лица эту идиотскую улыбку! Я завидую…
* * *
— Он тебе что? — изумленно переспросил Мрак.
— Признался, — подтвердила я.
— Что, прямо так и сказал? Что любит?
— Ага. Нет, ну, посмущался, конечно, для приличия, — я затянулась и откинула голову назад, подставляя шею летнему ветру. На улице царила адская жара. Асфальт разве что не плавился. Несмотря на работающие кондиционеры, в зале было душно. Мы спеклись уже через полтора часа после начала тренировки. К тому же, мне не терпелось рассказать Мраку последние новости.
— Обалдеть. Надо признать, смелости ему не занимать. Кстати, он передо мной извинился. Изрядно удивив меня этим поступком. Не думал, что у него хватит решимости.
— Видишь, не все так плохо, — улыбнулась я. Попытка извиниться удивила и меня.
— Прости, сестренка, я не разделяю твоей радости, — Мрак облокотился на перила и запрокинул голову назад, выдыхая струйку дыма в раскаленное небо. — Есть у меня какое-то очень неприятное предчувствие в отношении твоего щенка.
— Ты просто ревнуешь, братик, смирись с этим, — рассмеялась я и взъерошила его волосы. Настроение у меня действительно было прекрасным. По крайней мере, в моей жизни хоть что-то начало проясняться.
Глава 37. О подонках и практике
Несколько дней прошли, как в омуте. Вина словно качало на качелях, бросая из крайности в крайность, из объятий обжигающего солнцем счастья он отправлялся прямиком в трясину бескрайнего отчаяния. К концу недели настроение уверенно скатилось вниз и замерло, словно устав от постоянных перепадов, но текущий день стал квинтэссенцией боли, мучительно медленно доводя до сознания мысль о тщетности любых надежд. К вечеру пошел дождь. Прохладные струи воды, немилосердно колотившие по блестящим от влаги листьям, по склонившим свои изящные головки цветам, по крышам и стеклам, приносили облегчение истомившейся от жары природе. Температура понизилась, осадки насытили воздух кислородом и озоном.
Ирвин шел по мокрой дороге, позабыв про зонтик. Кроссовки давно уже промокли насквозь, но это его заботило так же мало, как и брызги грязи на джинсах. Он стянул влажные волосы в хвост, чтобы они не лезли в глаза, и теперь холодные струйки сбегали по его спине, оставляя за собой легкую дрожь.
Вампиру было нестерпимо грустно. Он изо всех сил старался прогнать это настроение, развеять его, заменить какими-нибудь эмоциями, но ничего не выходило. Ни поход с Санькой на какую-то дискотеку, ни книга, оставленная им в конечном итоге на кровати и раскрытая лишь на первой странице, не смогли сгладить это жгучее ощущение отчаяния. Ирвин бы многое отдал, чтобы не испытывать его никогда. Вин стремился если не вновь стать человеком, то хотя бы приблизиться к этому. Можно было смело поздравить себя с достижением цели: он влюбился. В его душе распустилось человеческое чувство, чуждое большинству его собратьев. Следовало ликовать, но Ирвин все глубже погружался в пучину печали. Если бы знать заранее, что это так больно! Если бы знать… что бы это изменило? Вин с самого начала понимал, что у него нет никаких шансов с Леди. Надеясь, фантазируя, мечтая, он, тем не менее, знал, что взаимного чувства у них быть не может.
В первый момент он был счастлив. Ирвину хотелось летать, улыбаться, дарить тепло всем вокруг. Поделиться хотя бы кусочком той радости, что поселилась в его сердце. Наверно, в этот момент он походил на Саньку. И лишь теперь, по прошествии почти недели с момента признания, Вина догнала и накрыла волна боли. Неужели люди чувствуют такое часто? Как они живут с этим? Как справляются? Неужели и он когда-то?..
Вин попытался припомнить свою человеческую жизнь. Несколько бурных романов он пережил, но все они, начиная с первой влюбленности и заканчивая Лизой, были взаимными. Выходило, что Ирвин впервые влюбился безответно. Именно тогда, когда меньше всего ждал от себя проявления таких чувств.
Боль жгла изнутри, острой иглой пробивая сердце. В груди горело, и это ощущение, настолько ему непривычное и новое, сбивало с толку и ошеломляло. Что ему делать? Как вести себя? Как сохранить этот странный огонек, трепещущий в груди, не причинив боли Леди? Вот уж чего Вин хотел меньше всего!
Сегодня была предпринята еще одна попытка вернуть себе радость. Саня, видя состояние друга, предложил съездить в кино, посмотреть недавно вышедшую комедию. Судя по всему, промашки своей он так и не понял: комедия была о любви. С трудом высидев до счастливого завершения сюжета, Вин пулей выскочил из кинотеатра. Саня неверно оценил эмоции друга, решив, что тот устал от толпы. Ирвин отказался от предложения Саньки подвезти его обратно, сославшись на дела. Добравшись на попутке до поворота на дорогу к их поселку, он вышел в дождь и шел теперь пешком по размытой обочине, полностью погрузившись в свои мысли.
Глаза горели. Прикоснувшись мокрыми от дождя пальцами к щеке, Вин ощутил горячую влажную дорожку. От неожиданности у вампира перехватило дыхание, и он замер, остановившись. Ему не хотелось верить в происходящее. Вин с радостью списал бы все на дождь, но слезы упрямо бежали по щекам, не желая сдерживаться. Дыхание сбилось, подавляя судорожный вздох. Боль, горячим потоком пронзавшая грудь, успокаивалась, словно выходя со слезами. Сознавая, что в таком состоянии домой возвращаться нельзя, Ирвин свернул с дороги, не дойдя до логова ста метров, и почти бегом достиг рощицы. Прислонившись спиной к сырому стволу, он перестал сдерживаться.
