– Прошу следовать за мной, – тоном, не принимающим отказов, заявила блондинка и тут же пошагала прочь.
Так что мне пришлось чуть ли не бежать за ней.
– Что-то случилось? – спросила у этой жабы.
– Это у вас надо спрашивать, Савицкая. И как вам не стыдно! Вам заменили приговор, поселили в хороших условиях, а вы?
– А что я? – искренне удивилась. Я, вроде, сегодня ничего не взрывала, никого не убила, даже позанималась с садистом Блеквелом.
– Ох, ты еще и шутишь?! – Эльвира Аристарховна сбилась с холодного делового тона и чуть не набросилась на меня, словно кобра. – И это после того, как ты напала на своего куратора! Ну-ну, посмотрим как ты запоешь после того, как Дмитрий Сергеевич тебя отчислит.
– Что, правда может? – с надеждой в голосе спросила я. Нет, если действительно может, тогда меня снова вернут на исправительные работы, а там-то уж всяко легче выжить чем здесь, среди этих садистов.
Глава 38
Мы снова поднялись к кабинету, из которого доносилась отборная брань. Честно, подслушивать на этот раз я не хотела, но ректор так громко отчитывал своего племянника, что даже будь я глуха на оба уха, все равно бы услышала.
– Я думал, ты услышал меня. Но ты опять все сделал по-своему!
– И прогресс на лицо!
– Она девушка, единственная представительница нашего вида!
– Она недостойна быть одной из нас!
– А мне плевать на твое мнение. И напомню тебе, дорогой племянник, пока я глава клана и академии - Савицкая будет учиться здесь, а ты будешь ее наставником.
– Я и не отказывался…
– О да, ты не отказывался, но твои методы не устраивают меня и общественность!
– А при чем тут общественность, да и какая здесь общественность?! – изумление так и чувствовалась в голосе куратора.
– О, а то ты не знаешь… Наши курсанты, а также некоторые преподаватели возмущены твоим поведением. Некоторые поднимают вопрос от твоей квалификации, психическом состоянии и нарушении норм этики, в связи с этим, просят снять тебя с должности.
– Дядя, но ты же знаешь, что это бред?
– Бред — это погружать неопытного оборотня в состояние осознанного сновидения: без подготовки, создания астральной копии, намеренно утаить информацию об опасности и правилах безопасности… Запугивать студента!
– Не делай из мухи слона! Все обошлось, более того, прошло удачно.
– Тогда лед и мазь тебе ни к чему! – рявкнул Дмитрий Сергеевич.
Уж не знаю, чем бы дело закончилось, но на этой эпической ноте Эльвира Аристарховна, как и я слушавшая разговор, решила вмешаться.
Оно громко постучала в дверь и, не дожидаясь ответа, вошла, объявив о выполненном поручении, и тут же заметила:
– Дмитрий Сергеевич, смею заметить, – учтиво начала блондинка, – я ваш секретарь, а не посыльный. В следующий раз, извольте пользоваться стандартными средствами оповещения.
– Элечка, но это личный вызов. Не хочу его заносить в протокол. К тому, – дальше я расслышать ничего не могла, так как ректор понизил голос до шепота. Но блондинка вышла сияя, словно начищенная медная лампа.
– Лакшми, – позвал меня Дмитрий Сергеевич.
Я подняла голову, расправила плечи и вошла в кабинет, боятся мне нечего, особенно после того, как я услышала эту отповедь. Мое отчисление, судя по всему, в планы ректора явно не входило.
Кабинет, за несколько часов моего отсутствия, абсолютно не изменился, разве что в нем появился предмет мебели «страдалец». Он полулежал на диване, который я не приметила, так как он находился справа от двери, и почти сливался по цвету со стенами. А может из-за волнения.
– Садитесь, Савицкая, – Дмитрий Сергеевич широким жестом указал на кресло.
Блеквел даже не посмотрел на меня, он старательно закатывал глаза и явно прикладывал лед к лицу. И что-то в его облике не сходилось с тем, каким я его запомнила в саду. Одежда в некоторых местах висела лохмотьями, сквозь которые виднелись следы запекшейся крови.
– Зачем меня на этот раз вызвали?
– Будьте добры, подпишите бумагу, что не имеете претензий к вашему куратору Эдриану Блеквелу, – с невозмутимым лицом заявил Дмитрий Сергеевич и подсунул мне под нос планшет со стилусом.
Внезапно мне захотелось запустить в ректора этим самым планшетом, но я, сделав над собой большое усилие, заглушила этот крик души.
– Имею!
– Тогда подпишите пожа… – начал тараторить Дмитрий Сергеевич, потом вдруг опомнился и громовым басом переспросил: – Что?
– Вы не ослышались, я отказываюсь подписывать то, что вы мне подсовываете.
Дмитрий Сергеевич жалобно на меня посмотрел, ослабил галстук, расстегнул верхние пуговицы и потер шею.
– И какие претензии вы имеете к профессору Блеквелу? – с неприкрытым раздражением поинтересовался ректор.
– Превышение должностных полномочий, оскорбление, покушение на мою жизнь и здоровье, моральный вред!
– Надеюсь - это все?
– А что, этого мало? – я посмотрела прямо в темные глаза ректора.
– Нет, и, тем не менее, вы все равно должны подписать эту бумагу.
– Интересно, почему? – я закинула ногу на ногу, ощущая себя хозяйкой положения.
Из угла доносилось нечленораздельное шипение, но я абсолютно не обращала на него внимание. Я не собиралась никому облегчать жизнь, буду торговаться до последнего. Блеквел не щадил меня ни на секунду. Даже его подарок – всего лишь способ втереться в доверие.
– Я как раз понимаю, а вы, Дмитрий Сергеевич?
Ректор резким движением налил себе в стакан воды и залпом осушил его.
– Чего вы хотите? – а вот это деловой подход.
– Для начала, извинений!
– Эдриан, – процедил сквозь зубы Дмитрий Сергеевич.
– Из-ви-ни-те, ваше высокоблагородие, – насмешливо произнес Блеквел, продолжая прикладывать лед.
– Вот и все, а теперь подписывайте, – потребовал Дмитрий Сергеевич.
– Неа.
– Ну, теперь-то почему?
– Вы издеваетесь? – я встала, меня так распирало от гнева, что сидеть не было уже сил. Я начала ходить по комнате, меряя ее пространство шагами.
Дмитрий Сергеевич начинал выходить из себя. Сначала он смотрел на меня, потом на племянника.
– Савицкая, я ведь могу и по-плохому!
– Да и я могу, но профессор уж точно здесь работать перестанет. А все почему? Потому что гордость мешает извиниться нормально и перестать вести себя, как последняя скотина, – я смотрела на Дмитрия Сергеевича, который продолжал хмуриться.
