Но сейчас меня даже это уже не бесит. Тем более что Инна снова заговаривает:
— А ещё, если бы я руководствовалась эмоциями, сказала бы, что Влад слишком привлекателен, чтобы пытаться кого-то насиловать. И слишком умён, чтобы не предаваться страстям с кем попало в кабинете, который ждут студенты в коридоре, — на этот раз её голос звучит без особых эмоций. Даже слова о моей привлекательности девочка не пропускает через себя, потому что полностью настраивается на продавливание подозрительно замолчавшей Ани.
И это срабатывает. Та даже глаза закрывает и дышит шумно, явно пытаясь взять себя в руки.
— Прекратите этот фарс, — всё-таки не выдерживает, обращаясь к ректору.
Неужели сдаётся? Расслабляться, наверное, рано, но меня уже не в первый раз с момента прихода Инны посещает уверенность, что всё образуется. И неважно даже, как.
— Что случилось? — настороженно спрашивает Аню ректор.
Кажется, он начинает смотреть на неё иначе. Не так, как в начале нашего «заседания». Как минимум сомнения посеяны.
Не знаю, замечает ли это Аня, но всё ещё старается держать лицо. Устало вздыхает, потирает виски.
— Давайте отложим. Я не была готова выслушивать столько всего сегодня. Слишком рано. Мне нужно время, — вымученно проговаривает она.
— На что? Обдумать линию лжи? — уверенно вмешивается Инна. — Или всё-таки перестать корчить из себя жертву?
Кажется, моей девочке недостаточно переноса и состояния подвешенности — нужна безоговорочная победа. Узнаю Инну — с такой же страстью делает всё. И живёт, и танцует, и отдаётся…
— Так, стоп, — обрывает её ректор. — Без давления.
Его веское слово срабатывает — Инна явно недовольна, но замолкает. Аня уж тем более не устраивает саботажа.
В итоге мы слушаем, как руководство придумывает новую стратегию решения проблемы. Советуются, накидывают варианты. Потом решают, что сейчас мы расходимся, а в течение следующей недели они будут к себе вызывать по одному человеку, кто как-либо причастен или что-либо знает. Будут разговаривать наедине, без предвзятости и давления. А потом и объявят итоги. До этого времени просят Аню не давать ход делу, на что она, покривив губы, соглашается.
Интересно, теперь будет продолжать шантажировать меня? Или всё-таки хватит мозгов повести себя благоразумно?
— Вам позвонят, если понадобится. Но думаю, можем обойтись и без этого, — обращается ректор к Инне, когда уже все начинают расходиться.
И хорошо. Я не хочу, чтобы она крутилась вокруг всего этого и разгребала мои проблемы. Всё равно эти слова ректора не могут значить желание руководства игнорировать сказанное Инной. Ведь если дело дойдёт до реального суда, академия может выставить себя в дурном свете.
Но девчонка, похоже, недовольна такому решению.
— Главное, чтобы вы действительно докопались до истины, — сердито бурчит она, а потом и вовсе выходит из зала. Даже ответа не ждёт. Разве что дверью не хлопает.
Узнаю Инну. Иногда она такая забавная в своём неумении сдерживать сильные эмоции, что даже умиляет. Ну и пусть это возмущение было неуместным, но оно в очередной раз выдаёт, настолько девочке важно, чтобы меня оправдали, причём немедленно.
Прощаюсь со всеми, обещаю руководству зайти в течение недели с показаниями, неохотно обговариваю ещё нюансы, с которыми меня задерживают, и быстро выхожу, не отвлекаясь ни на какие лишние разговоры. Надо догнать Инну…
Я застаю её, выходящей из гардероба и застёгивающей пальто на ходу. И мне уж точно не до того, чтобы забирать свою верхнюю одежду. Любая секунда теперь дорога.
Сокращаю расстояние между нами, но Инна даже не останавливается. Хотя наверняка почувствовала моё присутствие. Ведь я теперь иду совсем рядом.
— Остановись, пожалуйста, — тогда заговариваю.
Офигеть как мягко и осторожно может звучать мой голос, оказывается.
Инна зачем-то пожимает плечами, но всё-таки останавливается. Почти перед самым выходом.
— Думаю, вам теперь опасно подходить к малолеткам в этой академии, — отчуждённо говорит она, разворачиваясь ко мне.
Я собирался успокоить её по поводу нежелания руководства академии вмешивать девчонку во все эти разборки, но, кажется, меня тут за другое попрекают. Да так мило, что снова улыбаться тянет.
Но Инна слишком насупленная, а потому сохраняю серьёзность. Вот только не сдерживаюсь, чтобы не напомнить ей кое-какие моменты там, в зале, где она защищала меня:
— Ты совершеннолетняя. И теперь не студентка, помнишь? Как ты там говорила? — с каждым моим вопросом Инна всё больше хмурится, а потому я замолкаю. Вздыхаю. Понятно, колючки опять на месте. — Спасибо тебе. Мне очень важно, что ты здесь и веришь мне, — тогда просто добавляю, но всё тем же почти ласковым голосом. Вот не могу сейчас иначе, и всё тут.
— Я не слышала вашу версию, — возражает она, только как-то неумело, только подтверждая этим мои слова. Неужели не понимает?
Снова приходится приложить усилия, чтобы не сгрести её, такую демонстративно суровую, к себе в объятия.
— Тем более, — только и подмечаю.
Инна, кажется, всё-таки улавливает. Чуть прикусывает губу, которая, кстати, за эту неделю полностью зажила. Ни царапинки.
— Я сделала это в благодарность за вашу поддержку, — заявляет отстранённо, но вдруг перестраивается, будто вспомнив о чём-то. — И за Дениса. Он вчера не пришёл. Он вообще ушёл из балета.
Киваю. Уверен, причины прийти у Инны другие на самом деле, но не буду спорить. Тем более что она не только не досадует из-за моего вмешательства в судьбу Дениса, а только рада. Своеобразное признание, что хоть где-то нуждается в моей защите и способна её принять.
Я ведь не рассказывал ей, что отметелил этого мудака чуть ли не до больнички. И что угрожал ему, заставил уйти из балета вообще и никак не появляться в жизни Инны.
Но теперь не буду отрицать, что он исчез из-за меня.
— И всё равно, ему мало досталось, — многозначительно заявляю.
Она мимолётно улыбается, а потом серьёзно смотрит на меня. Внимательно так, задумчиво.
А я молчу и не спешу развеивать это её любопытство, пусть даже не знаю, к чему именно. Что она там сейчас у меня на лице ищет.
Наверняка я знаю одно — теперь готов. Изначально знал, что с этой девочкой нужно терпение, а не нахрап. Не сдержался только, да и заводила она меня во всех смыслах снова и снова… Но с этого момента действовать будем иначе. Оно того стоит.
Стремительное сближение Инна воспринимает как угрозу. Защищается настолько, что и нападать начинает. Значит, будем двигаться медленно. По шажочкам. Для начала буду рядом, но в меру. Буду общаться, но не навязываться. Флиртовать, но безобидно. Это можно даже не откладывать — девочка уже спалилась своим истинным отношением ко мне.
