— Сомневаюсь, что они ей поверят, — сказала Берта Кул.
— А я думаю, получится.
— Почему?
— Она из деревни. Это простая симпатичная девушка. И она
будет стоять на своем до конца. Это неиспорченная влиянием города хорошая
простодушная девчонка.
— Милый, это большой недостаток для сыщика, — вздохнула
Берта Кул. — Женщины тебя погубят. Ты совсем теряешь из-за них голову. То, что
ты не умеешь драться, конечно, плохо. Но твоя влюбчивость гораздо хуже. Ты
должен научиться держать себя в руках. Когда это у тебя получится, ты сможешь
хладнокровно все обдумать.
— Что еще? — спросил я.
— Не надо обижаться, Дональд, — улыбнулась Берта. — Ты
должен понимать, что это работа.
— Ну хорошо, — сказал я, — теперь я доскажу вам остальное.
Мариан смогла хорошо рассмотреть человека, который выходил из той квартиры. Его
описание ничего не подскажет полиции — по крайней мере, я на это надеюсь, — но
оно кое-что значит для меня.
— Что ты имеешь в виду?
— Человек, который выходил из квартиры, — сказал я, — это доктор
Чарльз Лоринг Альфмонт, известный также как доктор Джеймс К. Линтиг. Он
предпочитает, чтобы мы называли его мистер Смит.
Берта Кул уставилась на меня. Ее ресницы медленно ползли
вверх, пока глаза не стали совсем круглыми и испуганными. Она сказала мягко,
почти не дыша:
— Ну и влезла же я в историю!
— Но пока, — сказал я, — полиции ничего не известно об
истории с Линтигом. Они ничего не знают и о делах Альфмонта. У них нет никаких
оснований подозревать человека, которого мы с этой минуты будем называть
Смитом. Но если Мариан Дантон увидит его или его фотографию, она его
моментально опознает.
Берта Кул тихо присвистнула.
— Следовательно, — сказал я, — вы стоите перед выбором.
Можно предоставить девушку самой себе. В этом случае полиция рано или поздно
доберется до Смита, поставит его рядом с еще несколькими мужчинами и предложит
Мариан опознать его — в этом случае он погорит, а вы останетесь без клиента.
Второй путь — это вывести Мариан из игры, насколько это возможно, рассказать
Смиту о том, что нам известно, заставить его дать свою версию событий, объяснить,
что только мы можем спасти его от обвинения в убийстве, получить неограниченные
средства для работы и попытаться все выяснить.
— Милый, а не будет ли это принуждением к даче показаний?
— Будет.
— Ты же знаешь, что это очень серьезное дело для частного
сыскного агентства. За это меня могут лишить лицензии.
— Если бы вы об этом ничего не знали, вас не за что было бы
привлечь к ответственности.
— Ну, теперь я, кажется, все знаю, — вздохнула она.
— Да, — ответил я. — Вы сами влезли в это дело. Мариан уже
едет сюда. Начинается ваша игра, и карты вы уже знаете.
— Извини меня, Дональд. — Берта Кул откинулась в кресле. — Я
предпочла бы смыться отсюда.
— Ну уж нет, — сказал я. — Вы говорили с ней по телефону и
пригласили сюда. Я бы не стал этого делать. Я позвал бы ее в ресторан. Она
скорее всего под наблюдением.
Берта Кул нервно забарабанила толстыми пальцами по крышке
стола.
— Ну и дела!
— Это вы заварили кашу, — безжалостно сказал я.
— Извини, Дональд. Может быть, тебе лучше выйти и…
— Ничего я не сделаю, — сказал я. — Если бы вы ничего об
этом не знали, я бы продолжал действовать так, как считаю необходимым, сам
оставаясь в стороне. Если бы меня стали допрашивать, они бы ничего не могли
доказать, кроме того, что я тут ни при чем. Теперь, как вы понимаете, все
изменилось. То, что вам известно, может всплыть.
— Ты можешь доверять мне, милый, — сказала она.
— Могу, но не доверяю.
— Не доверяешь?
— Нет. — Ее глаза сузились, и я добавил: — Не больше, чем вы
доверяли мне несколько минут назад.
Раздался осторожный стук в наружную дверь.
— Войдите! — сказала Берта Кул.
Никто не входил. Я прошел через приемную и открыл дверь. На
пороге стояла Мариан Дантон.
— Входите, Мариан, — пригласил я. — Я хочу познакомить вас с
моим боссом. Миссис Кул, это мисс Дантон.
Берта Кул одарила девушку лучезарной улыбкой.
— Очень приятно, — сказала она. — Дональд рассказывал о вас
много хорошего. Заходите, пожалуйста. Садитесь.
— Большое спасибо, миссис Кул, — улыбнулась в ответ Мариан.
— Очень рада с вами познакомиться. — Она подошла ко мне и быстро и незаметно
сжала мою руку. Пальцы девушки дрожали.
— Садитесь, Мариан, — сказал я. Она упала на стул.
— Хотите выпить?
— Я уже успела выпить, — засмеялась она.
— Когда?
— Когда меня отпустили из полиции.
— Плохо было?
— Не очень. — Она перевела взгляд на Берту Кул.
— Миссис Кул обо всем знает, — сказал я. — Рассказывайте
дальше.
— Она знает о… о…
— О том, что вы заходили ко мне домой?
— Да.
— Она обо всем знает. Продолжайте, Мариан. Что случилось?
— Все прошло благополучно. Я зашла в полицейское управление
и сказала им, что хочу сообщить о трупе. Дежурный направил меня в отдел
дорожной полиции. Наверное, он решил, что речь идет об аварии. Мне пришлось
несколько раз обо всем рассказывать. Они направили туда машину с рацией, и
через полчаса полицейские сообщили, что произошло убийство. Началась суета, и
молодой симпатичный помощник прокурора округа взял у меня показания.
— Он их записывал? — спросил я.
— Нет. Их записал стенографист, но я не видела, чтобы их
печатали, и меня не просили их подписать.
— Это прокол, — сказал я.
— Почему? Я не ошиблась ни в одном слове.
— Нет. Но то, что вас не заставили расписаться, доказывает,
что они знают истинную цену вашему рассказу.
— Больше всего их интересовал человек, который выходил из
квартиры.
— Еще бы!
— Они пытались убедить меня, что я действительно видела, как
он выходил именно из комнаты номер 309, и просили никому не говорить, что я в
этом не уверена.
— Понятно.
— Молодой помощник прокурора был очень мил. Он объяснил, что
для того, чтобы обвинить человека в убийстве, необходимо иметь показания,
надежно доказывающие его вину. Ну, вы все это знаете, Дональд. Трудно
определить, какие доказательства считаются неопровержимыми. Конечно, этот
человек мог выходить из соседней квартиры, но чем больше я думаю, тем больше
убеждаюсь, что он вышел именно из квартиры 309. Поэтому если я хоть как-то
покажу, что не вполне уверена, пройдоха-адвокат, который будет защищать убийцу,
воспользуется этим, чтобы запутать правосудие. В конце концов, Дональд,
существует гражданский долг, и свидетель должен стараться рассказать все, что
он видел.
