— А где письма? — спросил я.
— У меня.
— Я хотел бы их видеть.
Доктор посмотрел на жену. Она кивнула.
— Я приду через несколько минут. Извините, — сказал он,
вставая. Я услышал, как он медленно поднимается по лестнице, и повернулся к
миссис Альфмонт.
Она внимательно смотрела на меня:
— Что вы собираетесь делать?
— Не знаю, — ответил я. — Мы сделаем все, что сможем.
— Этого может оказаться недостаточно.
— Может, — согласился я.
— А это поможет, — спокойно спросила она, — если я выйду из
игры? Если я исчезну?
Я немного подумал и сказал:
— Нет, это не поможет.
— Сидеть спокойно и не падать духом? — спросила она.
— Да. Это самое лучшее, что можно вам предложить.
— Меня это не может коснуться, но это ужасно плохо для
Чарльза.
— Я это знаю.
— Конечно, — сказала она. — Если станут известны факты, я
представляю, как возмутятся наши респектабельные клиенты…
— Забудьте об этом, — перебил я. — Это уже не вопрос общественного
мнения, не вопрос скандала, не вопрос внебрачных отношений. Ему грозит
обвинение в убийстве.
— Понимаю, — сдержанно сказала она.
— Я думаю, что Эвелин Харрис послал в Оуквью человек по
имени Джон Харбет.
В ее глазах ничего нельзя было прочесть.
— Вы имеете в виду сержанта Харбета из нашей полиции?
— Да.
— А почему вы так думаете?
— Он был в Оуквью. Избил меня и вышвырнул из города.
— Почему?
— Это я и хочу понять. Если я узнаю, почему он сделал то,
что он сделал, у нас в руках окажется мощное оружие.
Она задумчиво нахмурилась:
— Чарльз очень тяжело переносит это. Он на грани безумия.
Прячется за маской профессионального спокойствия, но я все больше боюсь того,
что может случиться.
— Не беспокойтесь, — сказал я. — Предоставьте это мне.
На лестнице снова послышались шаги, и в комнату вошел доктор
Альфмонт с двумя письмами. Первое, датированное 1921 годом, было написано на
бланке гостиницы «Бикмор» в Сан-Франциско. Второе было написано две недели
назад и отправлено из Лос-Анджелеса. Видно было, что оба написаны одним
почерком.
— Доктор, вы пытались разыскать ее в гостинице «Бикмор»? —
спросил я.
— Да. Я написал ей письмо, но оно вернулось с припиской, что
данное лицо в гостинице не регистрировалось.
— А какая у нее девичья фамилия? — спросил я, продолжая
изучать письмо.
— Селлар. Амелия Роза Селлар.
— Ее родители живы?
— Нет, у нее нет родственников. Она воспитывалась у тети в
каком-то из западных штатов, но тетя умерла, когда ей было семнадцать лет. С
тех пор Амелия была предоставлена самой себе.
— Я думаю, вы не слишком старались найти ее, когда получили
это первое письмо.
— Я не нанимал детективов, если вы это имеете в виду, —
ответил доктор. — Просто написал в гостиницу. А когда письмо вернулось, я
посчитал, что она использовала бланк гостиницы для отвода глаз.
— В то время она не пыталась скрыться, — объяснил я. — У нее
были на руках все козыри, и она это знала. Тогда она не старалась завладеть
собственностью. Просто не хотела допустить, чтобы Вивиан Картер стала миссис
Альфмонт.
— Почему тогда она не дала мне знать, где я смогу ее найти?
Я немного подумал.
— Потому что она тогда занималась чем-то таким, о чем вам не
следовало знать. Чем-то, что сразу дало бы вам преимущество, если бы вы об этом
узнали. С этого мы и начнем наше расследование.
— По-моему, он прав, Чарльз. — В голосе миссис Альфмонт
появилась нотка надежды.
— От нее всего можно ожидать, — сказал Альфмонт. — Она стала
эгоистичной истеричкой. Ей постоянно требовались комплименты. Она не
чувствовала себя счастливой, пока какой-нибудь мужчина не начинал уделять ей
внимание. Ей хотелось все время быть на виду. Она избегала всего повседневного,
обыденного…
— Я знаю этот тип, — сказал я. — Можете не называть это
медицинскими терминами.
— Она эгоистичная, лживая, вероломная и неуравновешенная, —
сказал доктор. — Эта женщина ни перед чем не остановится.
Я встал.
— Я заберу эти письма. Когда от вас ночной поезд на
Сан-Франциско?
— Сегодня уже не будет, — ответил Альфмонт.
— А автобус?
— По-моему, скоро отправляется проходящий.
— Доктор не рекомендовал мне водить машину ночью, — сказал
я. — Так я возьму письма?
— Только, пожалуйста, не потеряйте. Я кивнул.
Миссис Альфмонт подошла ко мне и пожала руку.
— Вы принесли тревожные новости. И все же я не теряю
надежды. Мне хочется защитить Чарльза. Я считаю, что нам не в чем себя
упрекнуть. Настоящая глубокая любовь значит намного больше, чем свадебная
церемония. Я всегда чувствовала себя женой Чарльза. Если скандал все-таки
произойдет, то у него останусь я, а у меня — он. А что касается убийства — этим
придется заняться вам, мистер Лэм.
Глава 8
К концу субботнего дня я раскопал сведения, которые хотел
получить в Сан-Франциско. Женщина, которую я разыскивал, работала когда-то
метрдотелем одного из ночных клубов на побережье. Она жила в гостинице «Бикмор»
под своей девичьей фамилией — Амелия Селлар. Воскресной ночью я отыскал некоего
Ренигана по кличке Пусть-играют, который был владельцем заведения, а кличку получил
потому, что разрешал своим клиентам играть в азартные игры.
Рениган был добродушным человеком, который с годами набрал
уйму лишних килограммов. У него были длинные седые волосы, и больше всего на
свете он любил покурить сигару и поболтать о добрых старых временах.
Рениган сидел за угловым столиком перед бокалом шампанского,
которое Берте Кул предстояло оплатить как накладные расходы.
— Ты еще молодой парень, — говорил он. — Ты не застал этого.
Говорю тебе — Сан-Франциско в те времена был величайшим городом мира! Ни один
город Европы не мог с ним сравниться. Даже Париж!
И не потому, что он был открыт для всех. Главная причина —
это терпимость. В этом истинный дух Сан-Франциско. Люди не совались в ваши
дела, потому что у каждого на уме был свой бизнес. Такова была психология всего
города и каждого человека, живущего здесь. В гавани всегда стояло множество
кораблей. Здесь велась большая торговля с Востоком. Ни у кого не было времени
беспокоиться из-за ерунды — все думали тогда о больших делах.
