— Это был не блеф, — спокойно ответил я, — а психологический
эксперимент. Я подумал, что ты трус, и убедился в этом.
Его лицо потемнело. Харбет сжал кулаки, но его явно пугала
моя уверенность.
— Пожалуй, я дам тебе еще один шанс, — сказал он. — Ты не
подлежишь моей юрисдикции. Копайся в своем дерьме, и у тебя не будет никаких
неприятностей. А сунешься еще раз в Сайта-Карлотту — надолго получишь
бесплатный номер в большом доме.
— Я не приеду, пока не придет время. Он затолкнул меня в
машину агентства.
— Давай-давай, умник. Езжай прямо в Лос-Анджелес. Если ты
еще раз появишься в этом городе, считай, что ты сам вынес себе приговор. Усек?
— Это все? — спросил я.
— Все, — сказал Харбет. Он отвернулся и с важным видом
направился к полицейской машине. Взревел мотор. Большой автомобиль, круто
развернувшись, исчез за воротами.
Я вытер платком разбитый нос, сел в машину и подъехал к
офису, где сидел все тот же парень, делая вид, что он ужасно занят. Я поправил
галстук и подошел к нему. — Я немного подумал и решил все-таки взять квитанцию.
— Вам не понадобится квитанция. Все в порядке. — Он явно
нервничал.
— Выписывай квитанцию.
Он мгновение поколебался, потом быстро написал и протянул
мне бумагу.
Я посмотрел на нее и спрятал в карман.
— Спасибо. Мне нужна была только твоя подпись. Может быть,
ты мне еще понадобишься.
Я сел в машину и поехал из города, внимательно контролируя,
чтобы стрелка спидометра держалась ниже пятнадцати миль, пока не выехал за
городскую черту.
Когда я приехал в Лос-Анджелес, Берта Кул была в агентстве.
— Ради Бога, Дональд, где ты был все это время?
— Работал.
— Никогда больше так не делай.
— Как?
— Не уезжай туда, где я не могу с тобой связаться.
— Я был занят и не хотел, чтобы со мной связывались. Что
случилось?
— Здесь начался сущий ад, и я не знаю, как это остановить.
Что с твоим носом? Он распух.
— Его сильно придавил один парень.
— Я разговаривала с Мариан, — сказала Берта.
— Ну?
— Она каждый день подолгу беседует с помощником областного
прокурора.
— В газетах ее имя пока не упоминалось?
— Нет. К этому они еще не готовы, но очень похоже, что
готовятся.
— Что у нее нового?
— Они столько разговаривали с ней, что она теперь абсолютно
убеждена, что видела, как тот человек выходил из квартиры Эвелин Харрис.
Но он же действительно из нее выходил, разве не так?
— Ты должен на нее повлиять. Ты знаешь не хуже меня,
Дональд, что она не видела, как он выходил из этой квартиры. Она его встретила
в коридоре и не знает, из какой квартиры он вышел. А теперь…
— А теперь она уже знает?
— Да, — невесело усмехнулась Берта Кул. — Теперь она думает,
что знает.
— Это все? — спросил я.
— Нет. Когда Мариан разговаривала с помощником прокурора,
ему позвонили из полицейского управления Санта-Карлотты. Очевидно, они сказали,
что это дело имеет отношение к их городу. Помощник прокурора договорился с ними
о встрече.
Я закурил сигарету, а Берта Кул села на стол, глядя на меня:
— Ты понимаешь, что это значит, Дональд? Они собираются
подставить нашего человека. Мариан его опознает, и тогда мы погорели. Сейчас
некогда копаться. Мы должны действовать быстро.
— Я действовал быстро, — ответил я.
— А что ты узнал?
— Немногое. Приходили на мое имя какие-нибудь письма или
телеграммы?
— Да. Была телеграмма от кого-то из Сан-Франциско. В ней
говорится, что ни один врач-глазник и ни одна оптическая мастерская в
Сан-Франциско за время расследования не получала заказа на отправку очков в
Оуквью. Я надеюсь, ты знаешь, о чем идет речь?
— Знаю.
— Ну, что это?
— Еще одна цифра в таблице, которую я стараюсь составить. Но
таблица еще не готова.
— О чем это ты?
— Миссис Линтиг разбила свои очки, вернее, их разбил
мальчик-посыльный. Она устроила скандал в гостинице и позвонила, чтобы ей
прислали новые стекла за их счет.
— Ну?
— Она неожиданно уехала до того, как прибыли стекла. Я
сказал администратору, чтобы, когда придет посылка, они переслали очки мне.
Пообещал, что мы оплатим счет.
— Оплатим счет?
— Да.
— Зачем ты это сделал, милый?
— Чтобы узнать адрес окулиста. А у него узнать ее фамилию и
адрес. Ведь у нее не было рецепта. Она просто сказала, чтобы окулист прислал ей
новые стекла.
Берта Кул пристально посмотрела на меня. Ее глаза сузились.
— Интересно, Дональд ты сейчас подумал о том же, о чем и я?
— О чем?
— Что эта телеграмма, может быть, была отправлена не в
Сан-Франциско, а в Санта-Карлотту, доктору Альфмонту.
— Я давно уже об этом думаю. Это одна из причин, почему я
так хотел получить эти очки вместе с упаковкой.
— А ты головастый парень, Дональд, — восхищенно заметила
Берта Кул. — Не упускаешь ни одной мелочи. Но очки еще не появились?
— Нет.
— Это может означать только одно, милый. Человек, который
должен был выслать очки, узнал, что она не собирается оставаться в Оуквью, и не
отправил посылку.
— А где Мариан? — спросил я.
— Мы нашли для нее чудесную маленькую квартирку. По делу об
убийстве почти ничего нет, и показания Мариан — их главная улика. Она помнит,
что, когда заходила в комнату в первый раз, на полу валялась утренняя газета,
которую просунули под дверь. Когда пришла полиция, газета лежала там же. Это
значит, что Эвелин еще не вставала, когда пришел убийца.
— Что еще? — спросил я.
— Ее убил мужчина. В пепельнице у кровати лежат два окурка.
Следы помады только на одном из них, так что полиция считает, что этот мужчина
сел на край кровати и немного поговорил с Эвелин, а потом убил ее. Они думают,
что мужчина обсуждал с ней какое-то дело, но не смог с ней договориться и
прикончил девушку.
— Что-нибудь еще? — спросил я.
