— Как ты не понимаешь, Мариан! Если ты им это скажешь, я
смогу выиграть время. Они не хотят оформлять письменные показания, пока ты не
вспомнишь все. Если ты вспомнишь что-нибудь после того, как подпишешь
показания, опытный юрист сможет тебя на этом подловить. Он спросит, давала ли
ты письменные показания и о чем ты тогда сообщила, а потом потребует, чтобы
протокол представили суду. Именно поэтому окружная прокуратура не хочет
оформлять твои показания, пока не убедится, что ты уже все обдумала.
— Значит, они включат это заявление в мои показания и мне
придется это все подписать?
— Нет, — ответил я. — Мне нужно выиграть время, пока они
будут заново готовить твои показания. Если ты подпишешь заявление сегодня днем,
то к вечеру они откроют дело. Но если ты сегодня сообщишь дополнительные
сведения, им придется переделывать твои показания, и они отложат оформление на
завтра.
Мариан колебалась.
— Забудь об этом, если это так тебя беспокоит. — Я громко
вздохнул. — Я попал в переделку и думал, что ты поможешь мне выкарабкаться.
Просто я не ожидал, что это произведет на тебя такое впечатление. Ладно,
придумаю что-нибудь другое.
Я встал и пошел к двери. Через мгновение сзади послышались
легкие быстрые шаги, и руки Мариан обвили мою шею.
— Нет-нет, не уходи. Не нужно так. Конечно, я тебе помогу.
Ты же знаешь, что я сделаю для тебя все.
— Боюсь, что ты с этим не справишься. Тебя на чем-нибудь
подловят.
— Чепуха, — сказала она. — Я сделаю все так легко и
естественно, что никто ничего не заподозрит. Я нравлюсь мистеру Эллису
По-моему, даже очень нравлюсь.
— А он тебе нравится?
— Он милый.
— Если ты сможешь это сделать, Мариан, ты меня очень
выручишь.
— Когда я должна идти?
— Прямо сейчас, — ответил я. — Одевайся, бери такси и
поезжай в прокуратуру. Скажи мистеру Эллису, что ты еще кое-что вспомнила, и
расскажи об этом человеке. Скажешь, что подумала, что это стоит включить в твои
показания.
— Тогда я пошла. Ты идешь со мной?
— Нет. Мне лучше держаться в тени. Ты тоже им обо мне не
говори. Мариан подошла к зеркалу, быстро причесалась, мазнула губы помадой и
слегка припудрила щеки.
— Я уже выхожу, — сказала она. — Ты подождешь, пока я
вернусь?
— Да.
— Там на столике лежат журналы…
— Не беспокойся о журналах, — ответил я. — Я хочу спать.
— А что у тебя с носом, Дональд? Из него течет кровь! Я
достал из кармана чистый платок.
— Ему крепко досталось, и теперь каждый час-полтора из него
сочится кровь.
— Он распух, покраснел и, похоже, болит.
— Да, он красный и распухший, — ответил я. — И действительно
болит.
— Тебе, наверное, нелегко приходится, — рассмеялась Мариан.
— В прошлый раз тебе подбили глаз, теперь нос распух.
Она надела шляпку, похожую на перевернутый цветочный горшок,
сдвинула ее набок и натянула пальто.
— А как насчет такси? — спросил я. — У тебя есть телефон?
— Есть, но я могу поймать машину на бульваре.
— Лучше позвони. Пока ты выйдешь, машина уже подъедет к
дому. Она вызвала по телефону такси, а я пододвинул к себе стул, положил на
него ноги и удобно развалился в большом мягком кресле.
— Теперь давай уточним, — сказал я, — что ты сейчас будешь
делать.
— Ну, я скажу им все точно так, как ты меня учил.
— А не получится, что ты собьешься на середине рассказа,
смутишься, а когда они начнут задавать вопросы, расскажешь, что кое-кто просил
тебя это сказать, а потом заплачешь и назовешь им мое имя?
— Нет, конечно нет!
— Почему ты так в себе уверена?
— Потому что, когда надо, я умею врать.
— Приходилось когда-нибудь? — спросил я.
— Много раз.
— Раньше это были маленькие шалости, а теперь тебе предстоит
обмануть следователя.
— Мистер Эллис поверит мне, — скромно улыбнулась Мариан. —
Именно потому, что он мне доверяет, мне так трудно было на это пойти. Он свято
верит каждому моему слову. Он ужасно милый, и, кажется, я ему нравлюсь,
Дональд.
— Может быть, он и милый, — сказал я, — но он юрист. Стоит
тебе вызвать у него подозрения, и он вцепится в тебя, как терьер в крысу. Так
что ты собираешься ему рассказать?
— Что, когда я подходила к дому в первый раз, я видела, как
оттуда выходил другой человек. Раньше я не считала, что это важно. Но теперь я
стараюсь все подробно вспомнить. А в этом человеке, в его манере поведения было
что-то подозрительное.
— Как он выглядел?
— Это был крупный широкоплечий мужчина с густыми черными
бровями. У него были узко посаженные глаза, раздвоенный подбородок и родинка на
щеке — кажется, на правой.
— Что вызвало ваши подозрения?
— Нет, вначале у меня не было подозрений… Тогда я заметила
только, что он держится как-то необычно. А потом, когда я увидела труп, это
меня так потрясло, что я начисто забыла об этой встрече. Только сейчас я
вспомнила об этом человеке.
— Тогда вы не думали, что этот человек может быть убийцей?
— Нет, конечно нет.
— Что заставило вас обратить на него внимание?
— Он шел как-то необычно. Он массивный мужчина, а шел очень
быстро, почти бежал. И кажется, временами оглядывался. Во всяком случае, я
почему-то подумала, что он напуган или чем-то очень взволнован. И посмотрел он
на меня как-то странно. Все это вызвало у меня подозрения.
— А почему вы мне раньше об этом не говорили?
Она невинно посмотрела мне прямо в глаза.
— Но я же говорила вам, мистер Эллис, я была в шоке после
того, как обнаружила труп.
— Ты можешь еще что-нибудь добавить насчет напряжения во
время допроса.
— Нет, — улыбнулась Мариан, — он знает, что никакого
напряжения не было.
— Ты его соблазняешь?
— Видишь ли, — медленно проговорила она, глядя на свои
коралловые ноготки, — он оказывает мне рыцарское покровительство, а я на него
полагаюсь. Я ему нравлюсь, и он мне кажется очень милым.
— Отлично. Твоя машина уже, наверное, подъехала. Разбудишь
меня, как только вернешься. И, что бы ни случилось, возвращайся прямо сюда.
Постарайся, чтобы разговор в прокуратуре был как можно короче.
