— А чем в это время занимался Дантон? — спросила Берта.
— В этот раз он вел себя совсем не как галантный кавалер.
Просто отправился ловить рыбу и не возвращался, пока она не уехала.
— Сдаюсь, Дональд. Вполне возможно, что ты прав. А если так,
то это шантаж.
— Нет, — сказал я. — Здесь игра более серьезная. Доктор
Линтиг пытается стать мэром и провести реформы в богатом городке, пораженном
коррупцией. Он слишком наивен и неопытен в таких делах. Не знает, что
противники будут копаться в его прошлом, пытаясь найти темные пятна. Первым
делом они, конечно, проверили его служебное досье. При этом обнаружили, что он
сменил фамилию, и, естественно, стали искать следы доктора Линтига. Обнаружив,
что он жил в Оуквью, они начали поиски там. Это было два месяца назад. Тогда в
городке появился человек, который записался под фамилией Кросс. Он и провел
начальный этап расследования. Берта Кул кивнула.
— Им стало ясно, что в Оуквью можно найти то, что им нужно,
— продолжал я, — но они не были уверены, что миссис Линтиг не умерла или не
оформила развод. Можно было, конечно, скомпрометировать доктора Альфмонта
старым скандалом, но это бы явно выглядело, как копание в грязном белье
политического соперника. Поэтому они предпочли вывести на сцену миссис Линтиг.
Ее можно было использовать двумя путями. Во-первых, они могли заставить ее
написать доктору письмо с требованием снять свою кандидатуру. Во-вторых, она
могла появиться и сделать заявление для прессы — не в Санта-Карлотте, а в
Оуквью.
Вы понимаете, как бы это выглядело? Поскольку это произошло
бы в Оуквью, никто не смог бы сказать, что Альфмонта обливают грязью
политические противники. В газетах Оуквью было бы написано, что она нашла
доктора Линтига, который работает теперь в Санта-Карлотте под фамилией Альфмонт
и живет с соответчицей по делу о разводе, как муж и жена. Перед тем как это
опубликовать, газетчики из Оуквью позвонили бы в Санта-Карлотту с просьбой
уточнить информацию. А потом в Санта-Карлотте подождали бы, пока газета с этим
сообщением выйдет в Оуквью, и просто перепечатали бы его.
— Тогда почему она не рассказывала тебе свою историю, когда
ты встречался с ней в гостинице?
— Потому что она еще не была к этому готова. В тот раз она
не собиралась давать интервью. Первый приезд должен был просто заложить
фундамент. Она хотела, чтобы люди ее увидели и привыкли к мысли, что она и есть
миссис Линтиг.
— Так ты думаешь, что это была не настоящая миссис Линтиг? Я
покачал головой.
— Полиция Санта-Карлотты не смогла ее найти. Они нашли Фло
Данцер, которую раньше звали Фло Мортинсон. Фло когда-то жила в одной комнате с
Амелией Селлар в Сан-Франциско и многое о ней знала. Но они все равно не хотели
рисковать, подсылая другую женщину, пока была еще хоть какая-то надежда найти
настоящую миссис Линтиг.
— Но послушай, милый. Откуда они могли знать, что Стив
Дантон поедет на рыбалку? Ведь он мог ее опознать.
— Вот о Дантоне они как раз ничего не знали. Или потому, что
миссис Линтиг никогда не рассказывала о нем Фло, или, скорее, потому, что Фло
просто не запомнила фамилию. Она знала только, что миссис Линтиг изменяла мужу.
Берта Кул задумчиво курила.
— После этого, — сказал я, — доктор Альфмонт получил письмо
якобы от своей жены. Он утверждает, что это ее почерк. Я его внимательно
изучил, и мне кажется, что это фальшивка.
— Прекрасно! — просияла Берта. — Нам осталось только
доказать, что миссис Линтиг — самозванка.
— Ну и что это даст?!
— Это снимет с Альфмонта обвинения, а больше нам ничего и не
надо.
— Так было еще совсем недавно, — возразил я. — А теперь они
пытаются обвинить Альфмонта в убийстве. Если мы ничего не сможем объяснить,
дело будет открыто завтра в десять часов утра.
— Но, милый, ты же можешь убедить Мариан в чем угодно. Ты
можешь заставить ее посмотреть в лицо Альфмонту и сказать, что это не он
выходил из комнаты.
— Из этого ничего хорошего не выйдет.
— Почему?
— Да потому, что другие люди все знают об Альфмонте. Они все
время за ним следили и прекрасно знают, что он и был тем человеком. Сейчас они
просто дожидаются, пока пройдет опознание. Поэтому они и сказали помощнику
прокурора, что считают это дело связанным с Санта-Карлоттой. Он просил их
подождать, пока окончательно убедит Мариан Дантон, что человек, которого она
видела, выходил из номера 309, а не из какой-нибудь соседней двери. И теперь
они готовы действовать.
Они показали Мариан фотографию доктора Альфмонта, но она его
не опознала.
— Что же случилось?
— Просто они дали старый, неудачный снимок. Но Мариан долго
не выдержит. Она становится очень нервной и вот-вот выболтает им всю историю.
Во всяком случае, достаточно много, чтобы они смогли догадаться обо всем
остальном. Они узнают, что, пока она была в городе, мы с вами действовали, как
ее хозяева. После этого они даже не станут требовать от нас объяснений или
пытаться лишить вас лицензии. Просто арестуют нас обоих как участников и
обвинят в подкупе и запугивании свидетеля с целью заставить его дать ложные показания.
Мы пытались отвести от Альфмонта обвинение в убийстве — и теперь все вместе
окажемся за решеткой.
По глазам Берты Кул было видно, что она наслаждается логикой
рассказа, но картинка, которую я нарисовал, нравится ей гораздо меньше. Через
минуту она сказала:
— Знаешь, милый, нам пора выходить из этой игры. Мы докажем,
что миссис Линтиг была ненастоящая, и заставим их это признать. Наша совесть
будет чиста.
— Может быть, наша совесть и будет чиста, но это ничего не
даст нашему клиенту.
— Я предпочитаю оставить без помощи клиента, чем провести
следующие двадцать лет в женской тюрьме.
— Нам нужно не попасть в тюрьму, помочь выпутаться нашему
клиенту и дать ему возможность стать мэром Санта-Карлотты. Вы же человек дела.
Разве вы не понимаете, что благодарность мэра Санта-Карлотты стоит больше, чем
целая куча денег?
Берта задумалась.
— Ты ведь ездил в Сан-Франциско на автобусе?
— Да.
— И оставлял машину в Санта-Карлотте?
— Да.
— И кто-то в Санта-Карлотте разбил тебе нос?
— Было дело.
— Коп? — спросила она. Я кивнул.
— Тот самый, который подбил тебе глаз в Оуквью?
— Да.
— Милый, мне это не нравится. Мошенник-коп может пришить
тебе такое дело, из которого ты потом не выпутаешься.
— Я знаю, — улыбнулся я.
