— Когда вы в последний раз видели Эвелин Харрис живой? —
спросил я.
— Примерно за сутки до того, как ее убили. Я предупредила,
чтобы она остерегалась Альфмонта.
— Почему?
— Я знала, что он опасен.
— Значит, вы знали, что Альфмонт может ее разыскать?
Она прикрыла глаза:
— Я знала, что на него работают какие-то детективы. Эвелин
оказалась жадной маленькой сучкой и не устояла перед искушением содрать
несколько баксов с железнодорожной компании. Самое худшее в Эвелин было то, что
ей нельзя было доверять. Другие девушки, которые работали вместе с ней,
заводили себе постоянных приятелей и регулярно получали от них деньги. Но
Эвелин была слишком жадной и опустилась до шантажа. Как только ей удавалось
подцепить на крючок какого-нибудь симпатичного парнишку, она старалась побольше
о нем вынюхать, а потом начинала шантажировать. Это было как наркотик. Она уже
сама себя не контролировала. Ей постоянно хотелось кого-то обманывать и
шантажировать.
— Когда полиция нашла ее труп, — вмешался я, — они выяснили,
что она была на ночной вечеринке и легла спать очень поздно. Под дверью лежала
газета. Это означает, что она еще не вставала. В пепельнице возле кровати нашли
два окурка. Один из них был испачкан помадой, второй — нет.
— У Эвелин возле кровати всегда лежали спички и пачка
сигарет. Проснувшись, она сразу хваталась за сигареты. Это я знаю.
— Из этого я заключил, что кто-то зашел к Эвелин. Человек,
которого она хорошо знала. Он сел на кровать, и они о чем-то разговаривали. Но
разговор этого человека не устроил, и он накинул петлю на шею Эвелин. Я думаю,
вы знаете, кто был этот человек.
— Конечно знаю, — ухмыльнулась она. — Это был доктор
Альфмонт. Он выследил Эвелин — скорее всего по жалобе, которую она подала в
железнодорожную компанию, и приехал, чтобы с ней поговорить. Доктор надеялся
уговорить Эвелин, но увидел, что она была только орудием в чьей-то большой
игре. Он не смог подкупить девушку и прикончил ее. А теперь убирайтесь отсюда к
черту или я вызываю копов.
— Ну что ж, полиция сейчас работает над пачкой сигарет и
окурками. — Я незаметно подмигнул Берте. — Они используют новый процесс снятия
отпечатков пальцев с использованием кристаллического йода. Так что не надо себя
обманывать. Они обязательно получат отпечатки пальцев человека, который заходил
к Эвелин. Будет совсем неплохо, если это окажутся отпечатки сержанта Харбета из
Санта-Карлотты. И будет очень забавно, когда Харбет расскажет об участии Фло
Данцер в этой игре.
— Не болтай глупостей! Что он может обо мне сказать? У меня
надежное положение, и я готова признать все, что делала. Я ездила в Оуквью и
выдавала себя за миссис Линтиг — ну и что из этого? Может быть, я собиралась
как-то шантажировать доктора Линтига. А может быть, и нет. Я ни с кого не
потребовала и пяти центов. И нечего болтать, что Джон Харбет назовет меня соучастницей.
Доктор Альфмонт — вот он действительно заслуживает приговора. Он потерял
контроль над собой и убил Эвелин.
Я кивнул Берте, встал и направился к двери.
— Пойдемте, Берта. Она колебалась.
— Пойдемте. Зайдем сейчас в окружную прокуратуру и раскроем
перед ними все карты. Мы обвиним Фло Данцер и Джона Харбета в преступном
заговоре. Мы сможем доказать, что заговор был. А то, что она ездила в Оуквью и
зарегистрировалась как миссис Линтиг, тоже доказать нетрудно. Ей только
кажется, что она выйдет сухой из воды.
— А теперь слушай. Я… — прорычала Берта Кул.
— Пошли! — Я повысил голос. — Делайте, как я сказал!
Но вытащить Берту Кул из комнаты было не легче, чем оттащить
одну рычащую собаку от другой, которая тоже лезет в драку. Наконец Берта Кул
вышла в коридор. Но идти дальше она наотрез отказалась. Вид у нее был
совершенно безумный. Ей не нравилось, как я веду игру, и она хотела остаться,
чтобы довести дело до конца.
Фло Данцер стояла молча. Она уже овладела собой и смотрела
на нас с холодной враждебностью.
— Боже мой, Дональд! — заговорила Берта, когда мы шли по
коридору. — Что это ты здесь устроил? Ты все ей разболтал и ушел, а теперь она
смоется. Ведь ты так хорошо на нее нажал, и она уже готова была сдаться!
— Нет, она бы не сдалась. Вы бы устроили с ней драку. У нас
на руках слишком слабые карты, чтобы играть в открытую.
— Почему ты так думаешь?
— Потому что мы ничего не можем доказать. Остается только
блеф. Не забывайте, что целью этого разговора было заставить ее позвонить
Харбету. Как раз это она сейчас и сделает. От того, что она ему наговорит, у
нашей телефонистки волосы встанут дыбом. Она прослушает весь их разговор. А
когда мы узнаем, о чем они говорили, можно будет наконец раскрыть карты. Тогда
у нас появятся доказательства. А пока мы всего лишь блефуем.
Мы спустились в холл гостиницы. Я задержался возле
коммутатора, чтобы поблагодарить девушку, и тихо добавил:
— Позвоню вам через пятнадцать минут.
Берта Кул задержалась у столика портье, чтобы еще раз
посверкать бриллиантами.
— У вас очень уютные номера, — сказала она с
покровительственной улыбкой.
Портье сразу сбросил маску ледяной официальности и широко
улыбнулся.
— Если хотите поселиться, мадам, у нас есть один или два
свободных номера.
— Наверное, немного позже, — снисходительно кивнула Берта
Кул и величественно поплыла к двери, которую я уже распахнул перед ней. Берта
выглядела сейчас как Миссис Миллион Долларов, которая позволила миру
полюбоваться своими бриллиантами.
Я двинулся было к машине агентства, но Берта остановила
меня.
— К черту эту консервную банку! Он наверняка смотрит нам
вслед. Давай возьмем такси.
— Но они здесь редко ездят.
— Зайдем в аптеку и позвоним.
— Может, зайдем проведаем Мариан? — предложил я, наблюдая
краем глаза за выражением лица Берты Кул.
— Нет, милый, мы не можем зайти к Мариан, — сказала она.
— А почему нет?
— Я тебе позже объясню. Ты еще не читал утренние газеты?
— Нет. Я же всю ночь работал.
— Я знаю, Дональд. Теперь слушай. Нам нельзя идти в
агентство. Нельзя появляться у тебя дома и у дома Мариан. Я сейчас позвоню и
вызову такси. А ты возвращайся и скажи новой смене сыщиков, чтобы они
докладывали мне по телефону в гостиницу «Уэст Маунт». Мы поедем туда.
— А что в утренних газетах? Я куплю себе по дороге.
— Не нужно, милый, — встревожено сказала Берта. —
Сосредоточься пока на работе.
