Последним стоял ещё один комплексный предмет, «гуманитарные дисциплины». Вёл его Юрий Петрович, с которым мы успели познакомиться на прошлой неделе, и сегодня он явно встал не с той ноги. Был неразговорчив, раздражителен. Как будто с похмелья, может, выпил накануне?
Он дал нам задание писать классическое сочинение «Как я провёл лето». Странно, очень странно! Юрий Петрович, весельчак и балагур, и тут такое тупое задание. Нет, точно похмелье, — думал я, погружаясь в воспоминания. Всё же задание есть задание, а мне ещё надо сообразить, что я могу рассказать, а что нет.
Прошло с полчаса, все студенты старательно писали в тетрадях свои воспоминания, а я так и сидел над чистым листом бумаги. Неожиданно моё внимание привлекло тяжёлое дыхание позади меня, как будто кто-то с кем-то боролся, стараясь при этом не шуметь. Мне стало любопытно, и я обернулся.
И увидел совершенно сюрреалистическую картину: Юрий Петрович целился в меня из пистолета! Я среагировал рефлекторно: как сидел вполоборота, так и нырнул в перекат, уходя с линии атаки и одновременно врубая на полную мощность защитный покров. В то же мгновение раздался выстрел, и в бок будто кувалдой прилетело, а тело стало вдруг вялым. Всё же достал!
Растянувшись на полу, я увидел дуло направленного мне прямо в лицо пистолета... Что ж, не самый плохой день, чтобы умереть!
Глава 20. Взгляни в глаза страху
Растянувшись на полу, я увидел дуло направленного мне прямо в лицо пистолета... Что ж, не самый плохой день, чтобы умереть!
Рефлексы сработали быстрее мысли, и я шибанул в Юрия Петровича голым телекинезом, как гигантским кулаком.
Удар оказался действенным – пролетев через весь кабинет, старик проломил собой книжный шкаф и упал без чувств.
Главное не отрубаться! Главное не отрубаться!
Со своего места мне было видно, что Юрий Петрович лежит и не шевелится. Хорошо. А ещё я увидел пистолет, выпавший из его руки, и подтянул к себе поближе, не касаясь. Отпечатки...
В тишину, которая образовалась в сознании из-за выстрела в упор, шока и стресса, ворвался гвалт. Все орали, было слышно, как опрокинулся чей-то стол, как кто-то звонит куда-то по коммуникатору.
И только я лежал на полу, и пытался собрать мысли в кучу. Боли как таковой ещё не было, бок просто онемел, но я прекрасно понимал, что это ненадолго, и скоро меня накроет по полной.
«Как их заткнуть? Рики, полог!»
«Сейчас...»
Рики отвечала с некоторым трудом, оно и неудивительно. Но полог создала. Серая пелена окутала класс, и мгновенно наступила тишина.
— Всем тихо! — приказал я, и сам удивился, насколько слаб мой голос.
Но меня услышали. Кажется, из-за того, что я лежал на полу, меня поначалу вообще не заметили, настолько неожиданно всё произошло. Первой подбежала Марика. На секунду замерла, осматривая рану.
— Насколько всё плохо?
— Жить будешь, но если не помочь, через несколько минут отрубишься.
— Сейчас сниму полог, займись Петровичем, — пришлось сделать паузу, прежде чем продолжить говорить. — Делай что хочешь, но держи его без сознания, — ещё одна пауза, вдох, выдох... — Это приказ.
— Поняла! — Марика поднялась и перебежала к учителю.
— Олеся! — позвал я.
— Здесь, — надо мной склонилась староста.
— Без суеты. Мы знаем, что делаем.
Чёрт, онемение начало спадать, сейчас меня скрутит от боли.
«Рики, снимай полог!»
Полог исчез, и одновременно ожил коммуникатор.
— Миша, маяк дать можешь? — голос Вадима.
Я постарался почувствовать «входящий вызов» от Вадима, но в глазах начало расплываться, а сознание мутиться.
— Не могу...
Дверь в кабинет распахнулась, и влетела Катя.
— Дядя, я здесь, даю наводку!
Через секунду из распахнувшегося портала вышел Патриарх Пётр Александрович собственной персоной, а следом за ним Вадим Тихомиров.
Вадим склонился надо мной, и вдруг... воткнул палец в рану!
То, что именно в рану, я понял по резкой боли, которая затмила собой все предыдущие ощущения. Как будто в зуб иглой ткнули, прямо в нерв!
Тело выгнуло дугой, но в следующее мгновение стало легче, боль немного отступила.
— Что Вы сделали? — спросил я, когда смог говорить.
— Пуля была из биомета, поэтому и пробила покров. Я её достал, и временно запечатал раневой канал. Пока лежи, сейчас будет лекарь.
«Я чувствую биомет в теле, и могу им управлять чуть-чуть!»
«А почему пулей не могла?»
«Не сообразила...»
— Миша, — подошёл дед, — почему Марика держит его без сознания?
— Он был... не в себе, — попытался я объяснить как можно короче, — думаю, если придёт в себя, то умрёт.
— Под клятвой... ну да... — дед постучал по коммуникатору. — Воссоздала нападение?
— Да, — из коммуникатора деда раздался хриплый голос Авроры.
Дед присел рядом со мной, чтобы я лучше видел. Над коммуникатором появилась голограмма. Юрий Петрович подходит ко мне сзади, достаёт из-под пиджака пистолет, но дальше у него началась внутренняя борьба. Вот я оглядываюсь... и дальше события занимают менее секунды.
— У него ведь не могло быть мотива? — спросил меня дед.
— Нет, конечно, — ответила за меня подошедшая Олеся, — да и Юрий Петрович мухи не обидел бы!
— Что здесь произошло? — в дверях появился ректор Натан Ефимович, а вслед за ним в кабинет влетела Лада Васильевна.
— Ваш преподаватель ранил моего внука, — поднимаясь во весь рост, ответил дед.
Он поднял правую руку, и на его открытой ладони появился огненный вихрь, превратившийся в водяной, тот замёрз, стал каменным, осыпался песком и пыль унёс порыв ветра. Ого! Все стихии разом! Ни разу не видел!
Ректор мгновенно изменился в лице и тут же, где стоял, бухнулся на одно колено, низко склонив голову.
— Мы в Вашем распоряжении, Великий!
— Тогда прекратите эти танцы, — махнул рукой дед. — Терпеть не могу церемонии, пустая трата времени. Целительница?
— Я, — Лада Васильевна ограничилась вежливым кивком.
— Мне надо, чтобы из него ничего не текло, — указал он на меня кивком, — и чтобы голова варила. Долечишь потом.
— Сделаю, — главврач присела рядом со мной и занялась раной.
Боже, какой блаженство! Я как будто амброзии хлебнул! Боль почти мгновенно ушла, а сильнейшая слабость сменилась лёгкостью.
— Здесь биомет, и он неплохо выполняет функцию временного пластыря, — с удивлением констатировала она, подняв на меня глаза.
