— Почему ты спрашиваешь у меня? — деланно удивилась эльфийка.
— У тебя отлично развитая шпионская сеть по всему герцогству, не ломай комедию.
— Эх, какой ты прямой и скучный. — Пусть ей и пришлась по вкусу похвала Грея, она обиженно надула губы. — Под полотном с почтенным основателем рода Глоу есть скрытый сейф, наверняка она там.
Судя по побледневшему лицу графа, она попала прямиком в цель.
— Сам откроешь или будем ломать?
— Я… Сам. — На юного эльфа было жалко смотреть. — Ваша светлость, я прошу о снисхождении. Я…
— Подумаю об этом позже. Увести.
Вид графа Глоу, которого дюжие гвардейцы волочили коленями по полу, доставлял ему особое эстетическое удовольствие.
— А ты быстро вживаешься в роль. Двигайся. — Роза непосредственно спихнула Грея к краю трона, устроившись рядом. — Ничего так, удобно!
Лис рассмеялся и обнял лисицу, прижимая ее к себе. Он наслаждался ее запахом и близостью прекрасную минуту, прежде чем услышал новый вопрос.
— Итак, что будет дальше?
Глава 6. Первые шаги
Проклятый снег не стихал последнюю седмицу. Мерзкие хлопья укрывали кривые улочки и крыши плотным белым ковром, надежно скрывая грязь проторенных тропинок и сажу печных труб. Одежда становилась в два раза тяжелее, а обувь во все три. Сплетенные из плотной оленьей шерсти сапоги ужасно воняли во время сушки, но отдыхающие солдаты отказывались покидать тесные караулки и переполненные казармы, никому не хотелось возвращаться на смертельный холод. Несмотря на начало лета, температура в окрестностях Фьорта падала с каждым днем.
Греджерс не привык жаловаться на судьбу. Да, им вдвое увеличили смены, теперь вся его жизнь состояла только из дежурств на стене и засыпанию еще во время полета к подушке. Зато кормить стали лучше — новый лорд-мэр приказал открыть погреба с отложенными на зиму запасами. Старый северянин прекрасно понимал, что возможный голод наименьшая из их проблем.
Вот уже целую бесконечную седмицу Фьорта находилась в осаде. Со стороны разлома пришли невиданные ранее темные твари — огромные, лысые, с выпуклыми лбами, они отталкивали одним своим видом. А уж как они кричали…
Первую атаку стражники отбили сравнительно легко, врагов было всего семеро. Монстров нанизали на копья и изрубили топорами. Разве что пара неосторожных новобранцев подошли слишком близко и поплатились сломанными костями, но это было мелочью на фоне будущих событий.
Темных тварей становилось все больше. В начале они приходили малыми группами, но затем счет пошел на десятки. Стражники не успевали сдерживать монстров — одинокие копья ломались, как хрупкие тростинки. Враги стали крупнее, сильнее, злее и уже не умирали от меткого удара в лысый череп, с радостью разрывая людей на куски. В момент, когда тысячник скомандовал отступление, многие не успели добежать до закрытия ворот. Погибшие лежали нетронутыми до заката, а утром на окровавленном снегу не осталось ни одного тела. Число монстров перевалило за сотню.
Первый день осады прошел спокойно — чудовища бились в окованные железом воротами, оставляя глубокие вмятины. Их расстреливали из луков и арбалетов, пронзали копьями из боковых бойниц, а особо меткие юнцы разбивали головы камнями. Поначалу защитники щедро расходовали кипящую смолу, но поднявшийся от горящих туш смрад выворачивал животы наизнанку, заставив отказаться от этой идеи. Горожане сохраняли оптимизм, казалось, сколько бы тварей ни пришло под стены Фьорта, они справятся. А затем наступила ночь… И они узнали, что монстры умеют учиться.
Под покровом темноты они разбрелись от ворот и полезли на стены. Узловатые пальцы непостижимым образом цеплялись за обледенелую поверхность, вздергивая массивные туши вверх. Большинство восприняло их появление в городе как начало конца. Той страшной ночью на улицах Фьорта разразилась жестокая битва. Защитники стояли насмерть, прекрасно понимая, что существует участь куда хуже гибели. Ужасающее завывание чудовищ леденило кровь, сковывая движения. Многие пали, разорванные на куски, каждая тварь забрала с собой нескольких обученных бойцов. Еще немного, и они бы пали.
Положение спасли огненные маги. Потоки жаркого пламени дезориентировали монстров, обращали их в бегство и в конце концов убивали. Греджерс тогда молился богам, чтобы они забрали у него нюх. К счастью, со временем человек привыкает ко всему, вот и он перестал ощущать висевший в воздухе невыносимый смрад.
Лорд-мэр объявил всеобщий призыв, оружие вручили даже неоперившимся юнцам и калекам. По новому приказу стражи стояли на стене через каждый локоть, освещая все пространство факелами. Следующие ночные атаки прошли куда легче — они сбивали монстров камнями и копьями, перерубали руки боевыми топорами и раскраивали черепа. К сожалению, чудовища успевали схватить многих защитников за ноги и забрать их с собой или толчком отправить несчастных в полет в другую сторону. Выжившие после падения наводнили госпиталь, счастливчики отделались переломанными конечностями, неудачники хребтами.
Дни осаждающие проводили в отдалении от города, застыв на одном месте. Кто-то предположил, что они впадали в спячку и становились легкой добычей, однако единственная попытка совершить вылазку закончилась очередной кровавой бойней. У Фьорта не было требушетов, ведь с момента основания город ни разу не осаждали люди. Из-за неофициального эмбарго королевства горных эльфов город не владел воздушными кораблями, а капитан единственного дирижабля смылся в первый же день, обещав позвать помощь. Жители города очень надеялись на прибытие королевского войска, и, пожалуй, только эта мысль не давала им опустить руки.
Монстры продолжали учиться. В новый день они собирали камни и валуны, некоторые размером доходили до лошадиной головы. Ночью очередную атаку предваряла бомбардировка, буквально выкашивающая ряды стражников. Приказ погасить факелы сделал только хуже, твари прекрасно видели в темноте, чего нельзя сказать о людях. Когда чудовища вновь полезли на стену, их было почти некому встречать. Защитники отступили за стену, приняв бой на улицах, и вновь их спасли огненные маги. Пироманты отказывались подниматься наверх, справедливо опасаясь за свои жизни, служа последним рубежом обороны.
— Когда-нибудь эта война закончится. — Друг Греджерса, Верманд, постоянно повторял эту фразу. Согревался ли он снежноягодным чаем, работал топором или сжигал туши, он произносил ее одним и тем же равнодушным монотонным голосом, немало доставая сослуживцев. Другому бы уже давно устроили темную, но его не трогали. В безразличных серых глазах навсегда застыла скорбь — во время первого прорыва многие твари пошли по домам, вырезая мирных жителей, прежде чем их всех отловили. Жену и детей Верманда постигла та же участь.
— Непременно, дружище, непременно. — Греджерс подышал на рукавицы. Это ни капли не прибавило тепла заледеневшим пальцам, зато он мог полюбоваться таяньем снежинок. Зрелище куда лучше, чем застывшие на горизонте мерзкие туши. Время от времени северянин замирал, надеясь услышать звук ревущего рога. Он означал прибытие королевской армии и конец их мучений. Увы, ничего, кроме козьего блеянья. По иронии судьбы его пост находился прямо над амбаром, в котором зимовал скот.
